Левая политика, № 5 2008. Предварительные итоги

Большинство аналитиков, отрицавших в конце 2007 года вероятность кризиса, сегодня объясняет негативные процессы в мировой экономике как последствия ипотечного кризиса в США. По мнению неолиберальных экономистов, кризис вызван просто коллективными ошибками руководства ряда компаний, и завершится, как только ситуация в финансовой сфере поправится. Аналогичной позиции придерживаются практически все правительства. Власти РФ не раз выражали уверенность, что финансовый кризис не затронет отечественную экономику, а напротив, окажет на неё положительное влияние. Однако при рассмотрении происхождения глобального кризиса видно, насколько поверхностными являются подобные оценки, наивными — национально-мессианские ожидания.

На протяжении 2007 года практически на всех мировых биржах отмечался рост. Рынок акций США, крупнейший и наиболее важный в мире, только к концу года начал давать сбои в связи с ипотечным кризисом. Активный рост был зафиксирован на немецком фондовом рынке: индекс DAX показал отличный результат в 22 %. Британские акции поднялись на 3,8 %, французские — на 1,3 %. Российский фондовый рынок в минувшем году развивался успешно. Особенно удачными оказались IPO электроэнергетических компаний. Но в ходе 2007 года мировая экономика всё более ощущала признаки недомогания, внешне скрытые для аналитиков большинства корпораций.

О приближении мирового экономического кризиса свидетельствовал целый ряд фактов. Рост производства в «новых промышленных странах» должен был, прежде всего, обслуживать потребление в богатых США и ЕС. Однако в связи с выносом из этих «старых промышленных стран» многих производств в них неуклонно снижалась реальная заработная плата, усиливалась тенденция к неполной и нестабильной занятости. «Хорошие рабочие места» в «первом мире» заменялись низкооплачиваемыми в странах периферии, где не имелось профсоюзов, социального и трудового законодательства. Если во времена «социального государства» периода 1949–1973 годов политика занятости, проводимая правительствами, в сочетании с высокими пособиями по безработице обеспечивала устойчивый спрос при стабильном жизненном уровне, то в современной западной экономике даже в работающих семьях характерна тенденция к нестабильности доходов. Так, если средний американец тратил в начале 1990-х годов на жильё 25 % своих доходов, то в 2005 году эта доля возросла до 50–60 %. Рабочие организации Запада, гарантировавшие людям в 1949–1973 годах относительно высокий уровень жизни, были ослаблены (профсоюзы) или деградировали (социал-демократия), а их социальная база сузилась в результате выноса целых отраслей в страны периферии.

Идеальным местом для переноса промышленности оказался Китай, обеспечивший 20-процентную «скидку» на цену своей рабочей силы для транснациональных корпораций. Индустриальный бум в «третьем мире» происходил одновременно с первичной пролетаризацией сотен миллионов крестьян. Отрываясь от натурального хозяйства, они становились наёмными работниками и потребителями (преимущественно очень бедными). Производство всё более концентрировалось в «странах Юга», в то время как главные рынки сбыта оставались в «зоне Севера». Падение спроса в США, Великобритании, ЕС и ряде других стран не могло компенсироваться за счёт потребления средних слоёв глобальной периферии. Снижение потребления в центре неминуемо оборачивалось остановкой производства на периферии, что вело к увольнениям и автоматически подрывало покупательную способность местных «средних классов».

За период 1982–2008 годов в «старых индустриальных странах» возросло число работающих женщин, что (в отличие от 1950-1960-х годов) стало семейной нормой. Трудящиеся оказались вынуждены чаще перерабатывать или сочетать несколько работ, чтобы сохранить свой материальный достаток. Таким образом, при снижении средней заработной платы в расчёте на одного человека средний доход семьи в США и многих других западных странах в течение некоторого времени продолжал расти. Однако уже в конце 1990-х годов процент людей, относимых к «среднему классу», начал понемногу сокращаться.