Левая политика. Россия, Украина, Новороссия

Политическими идеалами стали исторические личности, проводившие, по представлениям моих респондентов, масштабные реформы общества, сильную и последовательную социальную политику. Мы довольно много обсуждали принципы государственного устройства и общественного строя, приемлемые для Юго-Востока, и мои собеседники ссылались на исторические примеры, на действия различных политиков. Это помогло понять, что они подразумевают, называя своим политическим идеалом Сталина или Че Гевару. Эти образы в сознании моих респондентов ничего общего не имеют ни с реальными Сталиным и Че, ни с их растиражированными образами.

Анализируя взгляды и представления моих респондентов и собеседников в целом, могу утверждать, что идеалом для них является не Сталин как конкретная историческая фигура, и уж тем более не его демонический образ, созданный постсоветскими идеологами. Не привлекает их и ореол «эффективного менеджера» или сусально-державный облик, воспеваемый консервативно-патриотической прессой в России. Скорее, идеалом моих респондентов является сильная и ответственная государственная власть, с особым ударением на слове «ответственная». Желание и способность государства формулировать и реализовывать цели развития общества адекватно его потребностям, власть, способную защищать интересы большинства, люди, восставшие против олигархического строя в своей стране, ценят превыше всего. «Любой стране нужна сильная государственная власть» — это высказывание сочло созвучным своим убеждениям более трети ответивших на вопросы моей анкеты. Почти 29 % считает, что «государство обязано сдерживать рост социального неравенства, обеспечивать равные правовые, политические и экономические условия для социального развития и благополучия граждан». Либеральное прочтение функций государства — принимают 20 % опрошенных. Мои собеседники в интервью такое понимание функций государства сочли излишне формальным и неполным.

Я полагаю, мои респонденты и собеседники отождествляют сильную власть и сильное государство чаще всего с именем Сталина в силу своего понимания истории, а также, в немалой степени, в пику антисоветской украинской пропаганде. Пропаганде, которой они перестали верить так же комплексно, как когда-то перестали принимать на веру всё, что вещали официальные идеологи и пресса в СССР. Но я не буду представлять тех участников протеста на украинском Юго-Востоке, мнения которых мне удалось собрать и обработать, последовательными демократами. Они очевидно отдают предпочтения силе, решительности и самостоятельности, сомневаясь в том, что формальная демократия может это обеспечить или даже что демократия может сопровождать сильные, решительные и самостоятельные действия политического лидера. Это такое платоновское отождествление демократии с индивидуализмом и хаосом, но основанное не на скрупулёзном изучении Платона, а на конкретно-историческом опыте. А в нём у человечества так мало подлинной демократии, зато полно разговоров о ней, причём больше всего именно тогда, когда нужно оправдать произвол и хаос. Буржуазная демократия уже давно грызёт свой собственный хвост, защищая частную собственность гораздо прилежнее, чем общественные интересы, не мудрено, что она в глазах большинства стала падать в цене. И уж точно можно простить некоторое пренебрежение демократией людям, чьи города и сёла обстреливают во имя якобы «демократических идеалов и западных ценностей», а весь «свободный мир» и певцы «свободы» за его пределами взирают на это если не с восторгом, то с одобрительным равнодушием.