Левая политика. Россия, Украина, Новороссия

Из сказанного можно видеть, что экономики стран СНГ перешли к упрощённой структуре производства с упадком обрабатывающей промышленности и ростом добывающих отраслей, что отражает их превращение в поставщиков продукции низкой степени обработки сырья в развитые капиталистические страны. В то же время рассматриваемые общества прошли через социальную трансформацию, создавшую на одном полюсе резервную армию дешёвого труда, а на другом — компрадорский класс собственников. Это ни что иное, как «насаждение отсталости».

Реформы и Запад

У современного капитализма стран СНГ два источника: разложение советской бюрократии и влияние глобального капитализма.

Первый фактор связан с природой советского строя. С точки зрения автора данной работы, его самый глубокий анализ был предложен Львом Троцким в классическом произведении исторического материализма «Преданная революция» (1936 г.)[7]. Вопреки официально провозглашённой победе социализма в «одной отдельно взятой стране», один из вождей русской революции убедительно показал, что советское общество было всего лишь переходным, т. е. что оно лишь пыталось строить социализм. В отсутствии победоносной мировой социалистической революции, предсказывал он, это общество скатится назад к капитализму. «Привилегии имеют небольшую цену, — писал Троцкий, — если их нельзя передать детям по наследству. Поэтому привилегированная бюрократия рано или поздно захочет завладеть управляемыми предприятиями, превратить их в частную собственность»[8].

История полностью подтвердила предвидение марксистского мыслителя. Так, профессор Кембриджского университета Дэвид Лейн отмечает, что большинство работ по переходу к рынку в России страдают тем пороком, что игнорируют ключевой вопрос о социальных силах, стоявших за реформами. Лейн выделяет две основные социальные группы, способствовавшие падению советского строя и его переходу к капитализму[9]. Это были: «административный класс», состоявший из людей, осуществлявших административный контроль над производством, образованием и наукой; и «приобретательский класс», образованный выходцами из интеллигенции, заинтересованными в использовании рыночного механизма для извлечения материальных выгод из своей квалификации. К этим двум социальным категориям Станислав Меньшиков добавляет предпринимателей чёрного рынка, чья деятельность постепенно нарастала ещё в порах советского общества[10]. В течение многих лет органам централизованного управления более менее успешно удавалось контролировать экономику. Однако их роль постепенно подрывалась, и бюрократия, включая директоров предприятий, повышала своё влияние. Таким образом, за фасадом внешне монолитной плановой экономической системы возникала основа для развития частного присвоения на основе общественной собственности. Не менее важным источником, сформировавшим облик нового общественного строя, было беспрецедентное влияние, оказанное Западом на процесс трансформации посткоммунистических обществ.

Поражение Советского Союза в холодной войне скомпрометировало социалистическую систему, и способствовало тому, что наше общество некритически приняло буржуазную систему ценностей, предполагающую широкое введение частной собственности. На этом фоне правящие круги Запада, прежде всего Соединённых Штатов, сумели оказать решающее закулисное влияние на выработку радикальных экономических реформ. В связи с этим Лейн выделяет «глобальный политический класс», который через гегемонию западных правительств и международных организаций осуществил своё решающее влияние на формирование капитализма и класса собственников в России[11]. В основе этой политики лежал пресловутый «Вашингтонский консенсус», определявший приоритеты международных финансовых организаций в отношении развивающихся стран. К 1990-м годам мир накопил уже достаточный опыт для вывода о том, что следование формуле «либерализация плюс стабилизация» (т. е. ограничительная денежная политика) усиливает бедность и нищету[12]. Сокращение бедности, равенство и сохранение окружающей среды не были составной частью консенсуса[13]. Это была стратегия, преследовавшая цель смягчить бремя назревавшего кризиса для Запада. Результатом многочисленной критики этой политики стало формирование «поствашингтонского консенсуса», сделавшего ударение на социальное страхование и борьбу с бедностью[14]. К сожалению, это прошло незамеченным для российских политиков и общественности.