Левая рука тьмы

В этом огромном зале с низким потолком всегда поддерживалась одна и та же температура, и круглые сутки он освещался мягким, ровным светом. Отличное помещение, чтобы хранить старинные инструменты, карты и папки с документами, и отличное помещение для раненых. Они лежали на тюфяках, разостланных поверх войлочного ковра, крохотные островки сна и боли среди глубокой тишины длинного зала. И он увидел, что надежда его не обманула и между ними навстречу ему идет его жена. Он смотрел на нее – живую, реальную – и не испытывал той горькой нежности, которую вызывали в нем мысли о ней, а просто радовался.

– Здравствуй, Ролери, – буркнул он и, сразу отвернувшись от нее к Сейко и костоправу Воттоку, спросил, как себя чувствует Гуру Пилотсон. Он не знал, что делать с переполнявшим его восторгом, и не мог ни заглушить его, ни справиться с ним.

– Его рана пухнет, – шепотом сказал Вотток, и Агат удивленно посмотрел на него, не сразу сообразив, что он говорит о Пилотсоне.

– Пухнет? – повторил он с недоумением и, подойдя к тюфяку Пилотсона, опустился рядом с ним на колени.

Глаза Пилотсона были устремлены прямо на него.

– Ну, как дела, Гуру?

– Ты совершил опасную ошибку, – сказал раненый.

Они знали друг друга с рождения и были друзьями всю жизнь. Агат сразу понял, о чем думает Пилотсон, – о его женитьбе. Но он не нашелся что ответить.

– Это ничего не изменило… – начал он наконец и тут же умолк. Нет, он не станет оправдываться.

– Мало, слишком мало, – сказал Пилотсон.

И тут только Агат понял, что сознание его друга помрачено.

– Все хорошо, Гуру! – сказал он с такой властной твердостью, что Пилотсон глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно эти слова его успокоили. Агат встал и вернулся к Воттоку. – Перевяжи мне, пожалуйста, руку, чтобы остановить кровь. А что с Пилотсоном?

Ролери принесла полоску ткани и пластырь. Вотток быстро и ловко забинтовал руку Агата и ответил на его вопрос:

– Я не знаю, альтерран. По-видимому, гаали пользуются ядами, которых наши противоядия не нейтрализуют. Я перепробовал их все. И не один Пилотсон альтерран стал их жертвой. Вот погляди на этого мальчика. С ним то же самое.

Мальчик, которому не минуло и пятнадцати лунокругов, стонал и метался, точно в кошмаре. В одной из уличных вылазок его ранили в бедро. Кровь давно остановили, однако под кожей от раны тянулись багровые полосы, а сама она выглядела странно и была очень горячей на ощупь.

– Ты перепробовал все противоядия? – повторил Агат, отводя глаза от искаженного мальчишеского лица.

– Все до единого. А помнишь, альтерран, как в начале Осени ты загнал на дерево клойса и он тебя исцарапал? Эти царапины были похожи на его рану. Может быть, гаали изготовляют яд из крови или желез клойсов. И его рана заживет, как твои царапины. Да, вот шрам… – Вотток повернулся к Сейко и Ролери и объяснил: – Когда он был не старше этого мальчика, он залез на дерево за клойсом, а тот зацепил его когтями. Ранки были пустяковыми, но они распухли, рука стала горячей, и он очень плохо себя чувствовал. Однако через несколько дней все зажило.

– Это рана не заживет, – тихо сказала Ролери Агату.

– Почему ты так думаешь?

– Раньше я… иногда ходила со знахаркой нашего клана. И кое-чему научилась… Полоски у него на ноге… такие полоски называются тропами смерти.

– Значит, ты знаешь этот яд, Ролери?

– Это не яд. Так может случиться с каждой глубокой раной. И даже с самой маленькой, если кровь не течет, а в нее попала грязь. Огонь, зажженный оружием!

– Суеверные выдумки! – гневно перебил старый врач.

– Оружие не зажигает в нас огня, Ролери, – объяснил Агат, бережным движением отводя ее от рассерженного старика. – Мы не…

– Но ведь он горит и в мальчике, и в Пилотсоне! И погляди сюда…

Она повернула его к тюфяку, на котором сидел раненый теварец, добродушный пожилой человек. Он охотно позволил Агату осмотреть под волосами место, где было его ухо, которое отрубил гаальский топор. Рана подживала, но она распухла, была горячей, и из нее что-то сочилось.

Агат машинально прижал ладонь к виску, к собственной ноющей ране, которую не удосужился даже перевязать.

К ним подошел Вотток. Свирепо поглядев на ни в чем не повинного теварца, он сказал:

– Местные врасу называют «огнем от оружия» инфекции, возникающие, когда в кровь попадают микроорганизмы. Ты изучал это в школе, Джакоб. Поскольку люди иммунны к местным бактериям и вирусам, нам опасны только повреждения жизненно важных органов, большая потеря крови или химические яды, но от них у нас есть противоядия…

– Но ведь мальчик умирает, Старейшина, – перебила Ролери с мягким упорством. – Рану зашили, не промыв…

Старый врач задохнулся от бешенства:

– Иди к своим родичам и не учи меня, как надо лечить людей…

– Довольно! – сказал Агат.

Наступило молчание.

– Ролери! – сказал Агат. – Если ты сейчас здесь не очень нужна, то, может, мы могли бы пойти… – он чуть было не сказал «пойти домой», – поесть чего-нибудь, – закончил он растерянно.