Левая рука тьмы (сборник)

— Не удались и принесли вам боль, позор и опасность. Но если бы вы попытались бороться с Тайбом, вы были бы не здесь, а в могиле в Эрхенранге. Но и в Кархиде, и в Оргорейне есть люди, которые прислушиваются ко мне. Они поверили вам и еще могут принести вам пользу. Самая большая ошибка моя в том, что я не поговорил с вами откровенно и совершенно ясно. Я не привык так делать, у нас не принято давать или принимать советы. Это считается оскорбительным.

— Я не хочу быть несправедливым, Эстравен…

— Однако вы несправедливы. Странно. Я единственный человек на Гетене, который целиком поверил вам, и мне, единственному на Гетене, вы отказались доверять.

Он опустил голову на руки и после некоторого молчания сказал:

— Мне жаль, Эстравен.

Это было одновременно и извинение, и признание.

— Дело в том, — сказал я, — что вы просто не могли поверить в то, что я верю вам.

Я встал, потому что у меня затекли ноги, и почувствовал, что дрожу от гнева и слабости.

— Научите меня вашей мозговой речи, — сказал я, стараясь говорить мягче и без злобы, — вашему языку, который не лжет. Научите, а потом спрашивайте, зачем я это сделал.

— С удовольствием сделаю это, Эстравен.

15. На льду

Я проснулся. До сих пор необычно просыпаться в тусклом коконе тепла и слышать, как разум говорит мне, что это палатка и что я лежу в ней живой, что я больше не на Пулафенской ферме. Сидя, я зевнул и принялся расчесывать пальцами спутанные волосы. Я посмотрел на Эстравена, шумно спавшего в нескольких футах от меня. Он не укрылся, ему было жарко.

Смуглое лицо, повернутое к свету, было открыто для меня.

Во сне Эстравен выглядел немного глуповато, как и все во сне: круглое лицо, расслабленное, ненапряженное, круглые капельки пота над верхней губой и над густыми бровями. Я вспомнил, как он стоял, потел в своей роскошной одежде на параде в Эрхенранге. Сейчас я впервые увидел его в холодном свете таким, каков он есть: беззащитным, полуобнаженным.

Он проснулся поздно и с трудом. Зевая, он оделся, высунул голову наружу, чтобы посмотреть, какая погода, и спросил меня, хочу ли я чашку орша. Когда он увидел, что я согрел воду на печи, он принял чашку, неловко поблагодарил и выпил.

— Куда мы пойдем отсюда, Эстравен?

— Это зависит от того, куда вы хотите идти, господин Ай, и какой путь вы сможете выдержать.

— Каков кратчайший путь из Оргорейна?

— На запад. До берега около тридцати миль.

— А дальше что?

— Гавани скоро замерзнут, если уже не замерзли. В любом случае ни один корабль не выйдет в море зимой, придется спрятаться и ждать следующей весны, когда большие торговые суда пойдут в Сил и Перунтер. В Кархид не пойдет ни один корабль, если продлится политика торгового эмбарго. Мы могли бы уплыть на торговце. К сожалению, у меня нет денег.

— Есть ли другая возможность?

— В Кархид по суше.

— Не далеко ли? Ведь это тысяча миль.

— Да, по дороге. Но мы не можем идти по дорогам. Первый же инспектор задержит нас. Наш единственный путь на север через горы по восточной части Гобрина и вниз до границы по заливу Гутон.

— Через Гобрин? Ледяной щит?

Он кивнул в ответ.

— Разве это возможно зимой?

— Думаю, что да. Если повезет. Впрочем, это условие всех зимних путешествий. В некоторых отношениях ледник лучше пересекать именно зимой. Над ледниками обычно удерживается хорошая погода. Лед отражает солнце, бури проходят по периферии льда. Отсюда легенда об области внутри бурь. Это нам благоприятствует. Впрочем, лишь немного.

— Вы серьезно думаете…

— Иначе не было бы смысла уносить вас с Пулафенской фермы.

Он по-прежнему был скован, сдержан, угрюм. Вчерашний разговор потряс нас обоих.

— И вы считаете, что пересекать лед менее рискованно, чем ждать весны и пытаться уплыть по морю?

Он кивнул.

— Одиночество, — лаконично пояснил он.

Я немного подумал.

— Вы приняли во внимание мою неприспособленность? Я не так привык к холоду, как вы. Я плохо хожу на лыжах, и я не в лучшей форме. Впрочем, в последние дни я чувствую себя гораздо лучше.

Он снова кивнул.

— Думаю, нам это удастся, — сказал он с той простотой, которую я так долго принимал в нем за иронию.

— Хорошо.

Он посмотрел на меня и отпил чай из своей кружки. Орш вполне можно назвать чаем, он готовится из зерна. Это коричневый кисло-сладкий напиток с большим количеством витаминов А и С и сахара. Он оказывает стимулирующее действие. На Зиме, если нет пива, пьют один орш; там, где нет пива и орша, нет и людей.

— Будет трудно, очень трудно, — сказал он.

Он поставил кружку.

— Без удачи мы не справимся.

— Я готов скорее умереть во льдах, чем в той помойке, из которой вы меня вытащили.

Он разрезал сушеное хлебное яблоко, предложил мне кусок и сам стал сосредоточенно жевать.

— Нам потребуется много пищи, — сказал он.

— Что случится, если мы доберемся до Кархида… с вами, я хочу сказать? Ведь вы изгнаны.

Он повернул свое смуглое лицо ко мне.

— Да. Я думаю остаться на той стороне.

— А если они узнают, что вы помогли бежать заключенному?

— Не узнают. — Он улыбнулся и сказал: — Сначала нужно пересечь лед.

Я решился:

— Послушайте, Эстравен, простите мои вчерашние слова.

— Иусут.