Level Up. Нокаут 2

Откуда-то с переднего сиденья доносился шепот напуганного парня, постоянно поминающего дьявола.

– Заткнись, – приказала ему женщина. – Ты разве не видишь, что дьявол ослаб? Он в наших руках.

Хаген почувствовал, как ему вывернули и связали тонким, больно впившимся в запястья проводом, руки. На голову надели темный мешок и тоже стянули так, чтобы заодно заткнуть рот, после чего обшарили карманы и вынули телефон.

Все произошло так неожиданно, что он даже перестал бояться. Нагромождение событий лишило его этой способности.

* * *

Ехали долго. Иногда стояли в пробках или на светофорах. Один раз Хаген слышал, как остановились у шлагбаума платной дороги. После, судя по прыжкам машины на ухабах, свернули на проселочную дорогу. Даже сквозь ткань мешка Хаген почувствовал запах пыли, значит, выбрались за город. Здесь Хагена подняли с пола и усадили, но мешок не сняли.

Впрочем, он не мог сказать, насколько долго ехали. Несколько раз он то ли терял сознание, то ли засыпал. Шея и плечо – туда ударили шокером – болели. Болела и голова, и вывернутые за спину руки, и спина с ногами. Невыносимо хотелось пить.

За всю дорогу похитители не сказали ничего такого, что прояснило бы судьбу Майка. Пару раз обсуждали, куда повернуть направо или налево, не называя улиц. Единожды, когда накопились силы, Хаген попытался шевелиться и брыкаться, но, получив удар локтем в грудь, едва не задохнулся, после чего затих, потеряв всяческое желание сопротивляться.

Наконец машина остановилась, и двигатель заглох. Майк услышал хлопанье дверей, после чего его вытащили наружу и сняли с головы мешок. Так как ноги затекли, он не удержался и упал на песок, поросший какими-то колючими вьюнами.

Был поздний вечер, но Хаген все равно щурился от света фар или фонарей. Видел часть деревянной изгороди, на которой висели ковры для просушки.

Он жадно хватал воздух, не мог надышаться за все те часы, что провел в мешке. Попытался что-то сказать, но губы не слушались, а из пересохшего горла вырвался только хриплый писк.

Хагена снова подхватили и поволокли по песку. Он успел увидеть только кусок деревянной веранды небольшого домика и красную полоску заката, наполовину перекрытую скалами. Пахло костром и навозом.

Притащившие его парни усадили Майка на стул. Потом дверь за спиной хлопнула – они вышли. Осталась только женщина со шрамом, которая села напротив него за стол.

Убранство дома напомнило охотничью хижину, в которой Хаген и дядя Питер провели однажды выходные. Это было в ту пору, когда Майк работал в дядиной компании по установке оборудования для видеонаблюдения в Сиэтле. Питер решил в очередной раз сделать из племянника мужчину, для чего повел на охоту. Дело было зимой, поэтому Хаген, притворившись больным, просидел все два дня в хижине, не высовывая носа на улицу. Пока дядя охотился, он играл на телефоне, потом поднимался на чердак, где можно было поймать интернет, и за просмотром порно освобождал своих демонов – так саркастично он называл опостылевшее рукоблудие…

Слева потрескивал огонь в камине, справа угрожающе красовалась стена с ружьями и ножами, а перед ним стоял большой деревянный стол. Попади Хаген в гости к хозяевам домика без мешка на голове, оценил бы этот суровый и функциональный уют.

– Пить, – выдавил из пересохшего горла Хаген, жадно оглядывая пустые тарелки и кружки.

Женщина вытащила из упаковки на подоконнике бутылку воды и помогла ему напиться – руки ему так и не развязали.

Прикосновение ее пальцев к щеке Хагена было мягким, почти нежным, но это будто делало ее еще более опасной.

– Малыш Майки. Он же Плакса. Он же Синеглазка. Он же Бьорн, – раздался за спиной голос с сильным испанским акцентом. – Я все знаю о тебе, Малыш. Гораздо больше, чем многие.

– Он не похож на того дьявола, которого ты описывал, – сказала вдруг брюнетка и села напротив. – Он даже не ударил никого! Этого кролика даже связывать не надо было и уж тем более бить шокером. Достаточно стукнуть пару раз, сам пошел бы…

– Фернанда, внешность обманчива, – перебил ее незнакомец. – Многие противники Малыша Майки допустили эту оплошность и проиграли.

Он вышел из-за спины Майка и встал рядом, позволив себя изучить: лет тридцать пять, из-под кожаной черной куртки выпирает небольшое брюшко, обтянутое белой майкой, на пальцах блестят массивные перстни, а на толстой шее золотая цепь. Сам крупный, широкоплечий, сразу угадывается боец, который бросил драться и начал обильно и вкусно питаться.

Мужик сел рядом с красоткой и уставился на Хагена. Его цепкий взгляд, казалось, проник до сердца. Майку стало по-настоящему страшно.

– Помнишь меня? – спросил незнакомец.

– Нет, – мотнул головой Хаген.

Кажется, это был не тот ответ, которого ждал незнакомец, и тот даже немного опешил:

– Так это… Я Эстебан… Тюрьма, деревянный ринг? Не помнишь? Мы два раза дрались. На третий я отказался, ты меня чуть не убил.

– Я там много с кем дрался. Много кого чуть не убил.

– Но не Блинки Палермо, а? – усмехнулся незнакомец. – Его-то ты убил.

Хаген искренне удивился:

– Директор тюрьмы сам умер, от сердечного приступа.