Левиафан

Для начала на корабле объявили тревогу и, получив из отсеков доклады о готовности к бою, провели учения по борьбе с пожаром. Огонь и вода – главные враги подлодки. Причем на глубине они намного опаснее, чем на поверхности. Там есть свобода маневра, обычная среда обитания человека, и возможность оставления терпящего бедствие судна.

Под водой всего этого нет. Борьба идет в дважды замкнутом пространстве – пучина, корпус субмарины; в абсолютно чуждой стихии и до последней минуты. Будь она конечной в ликвидации последствий аварии или роковой для всего экипажа.

Учения прошли нормально. Условный пожар в турбинном отсеке, его личным составом был «потушен» грамотно и в нормативные сроки.

– Ну что ж, – мимолетно взглянул Морев на довольного старпома после их разбора. – А теперь, поборемся с водою. Сергей Ильич, – обратился он к сидящему за пультом вахтенному офицеру, – дайте вводную, пробоина в трюме, в районе пятьдесят седьмого шпангоута.

– Есть, – кивнул тот и нажал тумблер боевой трансляции.

– Учебно-аварийная тревога! Пробоина в трюме, районе пятьдесят седьмого шпангоута! – разнеслось по кораблю.

Через несколько секунд из пятого и смежных с ним отсеков стали поступать доклады о ходе борьбы с водой.

– Есть!

– Есть!

– Есть! – только и успевал отвечать на них вахтенный офицер.

– Пробоина заделана! Включены насосы на осушение трюма! – последовал через несколько минут последний доклад.

– Уложились, – нажал кнопку секундомера старпом и вопросительно уставился на командира.

– А точней, уложили, – нахмурился Морев. – На такой глубине вашу аварийную партию размазало бы давлением воды по переборкам. Сергей Ильич, – обратился он к вахтенному офицеру, – почему вы не всплыли на перископную глубину?

– Но ведь там шторм, я думал…

– А вы не думайте, на этот счет есть строго определенные действия, – процедил командир. – Отработка не принимается. Учения придется повторить завтра. Отбой тревоги.

Хотя учения прошли и не на должном уровне, настроение у экипажа было приподнятым.

Выход в Атлантику, а на сленге подводников в «банановую рощу», сулил ощутимую прибавку к жалованию. Причем не в отечественных рублях, а в североамериканских долларах, которые с чьей-то легкой руки прозвали «бананами». По этому поводу в кают-компании и курилке шел оживленный обмен мнениями.

– Нет, по сравнению с советскими временами, это все-таки мизер, – сказал во время обеда механик, обращаясь к старпому. Тогда мы получали намного больше. За несколько походов можно было скопить на «Жигули», а то и на «Волгу».

– А теперь на колесо от «Тайоты», – рассмеялся старпом. – Зато импортное, японское.

– За что боролись, на то и напоролись, – вздохнул механик. – Гарсун , тащи первое!

Через минуту перед ним возник вестовой в белой курточке, осторожно несший мельхиоровую миску. Большой палец его правой руки омывался золотисто поблескивающим супом.

– Что это? – пробурчал механик, хмуро кивнув на палец.

– Ничего, товарищ капитан 2 ранга, мне не горячо, – поставил вестовой миску на стол и вытер палец о куртку.

В кают-компании грохнул жизнерадостный смех.

При всплытии на очередной сеанс связи из рубки акустиков доложили о непонятных ударах по корпусу в районе кормы. Спустя минуту, аналогичный доклад поступил и от вахтенного шестого отсека. Удары чередовались с разными временными промежутками, были одной тональности и классифицировались акустиками как механические.

– Что это может быть? – встревожено поинтересовался Морев у вызванного в центральный начальника РТС*.

– Судя по всему, – контакт с каким-то посторонним предметом, – ответил тот.

– А конкретней?

– Трудно сказать, – наморщил лоб капитан-лейтенант. – Удары металла о металл.

– Может остаток сети или трала? – неуверенно произнес старпом.

– Или старая мина, – гортанно вставил заместитель.

– Типун тебе на язык, Башир Нухович, – покосился на него старпом. – Вечно ты усугубляешь.

– Ну что ж, попытаемся выяснить, – обвел Морев глазами подчиненных. – Боцман, ныряем на четыреста метров.

В течение часа, меняя глубину и скорость хода, ракетоносец совершал под водой различные эволюции. Стук продолжался, причем с увеличением хода усиливался.

– Скорее всего, во время шторма открылся один из кормовых швартовых лючков или сорвало со стопоров барабан вьюшки, – констатировал помощник.

– Вполне возможно, – согласился старпом. – Но как это проверить? Чертова погремушка напрочь лишает нас скрытности.

– Я мог бы выйти за борт и осмотреть корпус, – сжал губы Лобанов. – Разрешите, товарищ командир?

Морев задумался. Ситуация была явно нештатной и ставила под угрозу выполнение боевой задачи. Тем более, что в районе боевого дежурства, у Бермудских островов, всегда шныряли американские «Лос-Анджелесы», встреча с которыми не входила в его планы. Всплыть на поверхность ракетоносец не мог, а выход на его корпус в легководолазном снаряжении, в условиях Атлантики был чрезмерно опасным.