Левиафан

— Гарик Данилович, — обернулся он к вахтенному офицеру, — отбой тревоги. Аппараты в исходное.

— Отбой боевой тревоги! Торпедные аппараты привести в исходное! — металлически разнеслось по кораблю.

После этого, пригласив с собой заместителя, старпома и помощника, Морев направился к себе в каюту.

— Итак, что мы имеем, — устало обратился он к офицерам, плотно задвинув дверь и подождав, пока те усядутся. — Сначала фотоснимки фрегата, затем этот бой наверху и, наконец, спасенного моряка.

— Судя по всему, он офицер, — вставил старпом.

— Вполне возможно, — согласился Морев. — И в ближайшее время мы все это узнаем. Сейчас же я попрошу вас, — обвел он тяжелым взглядом подчиненных, — исключить на корабле всяческие нездоровые кривотолки. Личный состав должен исправно нести службу. А когда во всем разберемся, официально проинформируем команду. Все ясно?

— Ясно, — ответил за всех Сокуров.

— В таком случае, прошу по своим местам.

Спустя час, в центральном раздался долгожданный звонок, и Алубин возбужденно сообщил Мореву, что неизвестный очнулся.

— Как он, говорить может? — напряженно бросил тот в трубку.

— Да, больной контактен, и, судя, по всему, англичанин, — заявил врач.

— С чего это вы взяли?

— Здесь у меня Березин, он в совершенстве владеет английским.

— Вот как? — вскинул брови Морев. — Хорошо. Сейчас буду у вас.

Вщелкнув в штатив трубку, Морев пригласил с собой заместителя, они быстро спустились вниз и в полном молчании направились в сторону кормы. Миновав два отсека, офицеры подошли к расположенной на средней палубе одного из ракетных отсеков глухой металлической двери, и Морев потянул ее на себя. В сияющей стерильной белизной и никелем прохладной амбулатории, на кушетке, укрытый шерстяным одеялом и с подушкой под головой, лежал неизвестный, а напротив, о чем-то тихо беседуя, сидели на узком диване особист и доктор. При появлении командира они встали и Алубин доложил, что его пациент несколько минут назад пришел в сознание и может говорить.

— Отлично, — сказал Морев. — А вы что, знаете английский? — взглянул он на Березина.

— Да, и достаточно хорошо, — сказал старший лейтенант.

— А с чего вы решили, что спасенный моряк англичанин? — поинтересовался у него Сокуров.

— В бреду он бормотал английские слова, а когда пришел в себя, спросил, где находится.

— И что вы ответили?

— У друзей, и с ним сейчас будет говорить командир.

Все это время англичанин лежал молча и недоуменно взирал на присутствующих.

— Ну что же, — присел на диван Морев. — Спросите, кто он, откуда, и что случилось наверху.

Внимательно выслушав Березина, лежащий оживился и хрипло произнес несколько фраз.

— Его зовут Ричард Браун. Он второй лейтенант с английского фрегата «Лоустофф», — перевел контрразведчик. — Фрегат вел бой с голландским линейным кораблем.

— Йес, йес, — энергично закивал головой англичанин, — «Редитабль».

— А разве Англия находится в состоянии войны с Голландией? — задал второй вопрос Морев. Березин перевел.

Лейтенант еще что-то сказал, и у Березина отвисла челюсть.

— Ну же, переводите, Геннадий Петрович, — нетерпеливо уставился на него Сокуров. Что он лопочет?

— Он… он говорит, — запинаясь выдавил контрразведчик, — что это именно так. Они ведут войну с голландцами, оказывающим помощь американским повстанцам.

— Американским повстанцам? — переглянулся Морев с Сокуровым. — В таком случае, спросите, какой сейчас год.

— Одна тысяча семьсот восьмидесятый, — раздельно произнес контрразведчик и непонимающе уставился на доктора.

— М-да, — почесал в затылке Алубин. — Все что он сказал, выглядит странно, но, судя по поведению, этот Браун вполне вменяем. И вот еще, что. В карманах его одежды я обнаружил любопытные вещи.

— И где это все? — вскинул на него глаза Морев.

— Вот, — сказал врач и, выдвинув один из ящиков стола, поочередно извлек из него массивные карманные часы, необычной формы кошелек и серебряный свисток на цепочке.

— Золотые, — пробормотал заместитель, взвесив часы на руке, и отщелкнул крышку. На ее тыльной стороне были выгравированы инициалы «R. B.» и год «1778». В кошельке оказались несколько монет с профилем какого-то монарха и равносторонним крестом на оборотной стороне.

— Это английские гинеи времен Георга II — демонстрируя одну из монет, сказал доктор. — Я когда-то увлекался нумизматикой и видел такие.

— Час от часу не легче, — вытер Сокуров платком вспотевший лоб. — Александр Иванович, прямо чертовщина какая-то! — развел он руками.

В это время молча наблюдавший за всем происходившим Браун, попытался подняться и что-то быстро забормотал.

— Он говорит, что дарит нам эти вещи, — перевел Березин.

— Еще чего, — буркнул Морев. — Сергей Васильевич, уберите все обратно. А вы Геннадий Петрович, — обратился он к Березину, спросите у парня, что ему известно о России.

— О, рашен?! — округлил глаза Браун, выслушав очередной вопрос и произнес несколько кротких фраз.

— Гм-м, — смутился Березин. — С его слов это северная варварская страна, в которой правит женщина.