Левиафан

Однако удивляться на корабле приходилось не только гостю, удивлялись и все те, кому приходилось общаться с князем. Он отличался необыкновенной энергией и любознательностью, быстро схватывал то, что ему рассказывали, и был чужд каких-либо предрассудков.

— Да, такие люди рождаются раз в столетие, — заявил как-то Сокуров Мореву, наблюдая, как освоивший перископ князь, наблюдает в него морскую поверхность.

Между тем, обогнув Скандинавию, ракетоносец подходил к Балтике. Погода благоприятствовала, и он шел в надводном положении. Вооружившись биноклем, светлейший подолгу простаивал на мостике, наблюдая в него туманные берега Швеции и Дании, а также изредка появляющиеся на горизонте парусные суда. С них порой тоже замечали непонятный объект и пытались сблизиться с ним, но в таких случаях крейсер погружался и уходил на глубину.

— Пусть думают, что это гренландский кит, — говорил в таких случаях Морев.

Балтика встретила путешественников неярким осенним солнцем и стаями вьющихся над водой чаек. Учитывая ее небольшие глубины, Морев приказал сбросить ход и усилил верхнюю вахту. К вечеру вошли в Финский залив и, следуя по фарватеру, взяли курс на Кронштадт. Сначала вдали возникли его приземистые хмурые форты, а затем и стоящие на внешнем рейде многочисленные парусные корабли.

В миле от них встали на якорь и тут же с бастионов фортов, расколов вечернюю тишь залива, грянули десятки тяжелых орудий.

— Это в вашу честь, Александр Иванович, — самодовольно взглянул на Морева, стоящий на мостике, светлейший. Он снова был в своем обычном одеянии и выглядел непривычно величаво. В это время с самого большого парусника спустили гребной катер, и стройно взмахивая веслами, он понесся к крейсеру.

— Лихо гребут, канальи, — одобрительно хмыкнул наблюдающий за катером в бинокль светлейший.

Спустя непродолжительное время, катер закачался у борта ракетоносца и в его нос поспешил стройный худощавый человек в синем плаще и обшитой золотым галуном треуголке. Он отсалютовал величаво стоявшему на мостике светлейшему шпагой и ловко вскарабкался по сброшенному штормтрапу на борт.

Это был командующий Кронштадтским портом, вице-адмирал Самуил Карлович Грейг. Шотландец по рождению и блестящий моряк, он еще в 1764 году, в чине капитана 1 ранга, поступил на русскую службу из английского флота и, командуя отрядами кораблей, отличился в морских сражениях с турками и шведами.

— Ну, здравствуй Самуил Карлович! — приветствовал препровожденного на мостик адмирала светлейший, тепло обнимая его за плечи.

— Счастлив видеть ваше сиятельство в добром здравии, — низко кланяясь, ответил с легким акцентом шотландец.

— Познакомься, — это командир сего дивного судна — капитан первого ранга Александр Иванович Морев, — представил Грейгу командира князь. — А рядом с ним его старшие офицеры, капитаны второго ранга Сокуров и Круглов.

— Рад знакомству с вами, господа, — подал им поочередно руку адмирал.

— Что у вас нового, здорова ли матушка? — поинтересовался Потемкин.

— Да, ваша светлость, — с почтением ответил Грейг. — Накануне я был приглашен во дворец, императрица находилась в прекрасном расположении духа и приказала встречать вас салютом.

— Ну что ж, сие весьма приятно, — самодовольно улыбнулся светлейший. — А теперь вези в свои пенаты. Мы здорово продрогли на балтийском ветру и не прочь согреться.

Через полчаса Потемкин вместе с Моревым и Сокуровым, сидели в жарко натопленной зале адмиральских покоев. В ее дальнем конце весело потрескивал смолистыми поленьями камин, в бронзовых канделябрах оплывали воском свечи, вся компания отдавала дань ужину. А он впечатлял. Громадный, карельской березы стол, ломился от всевозможных яств и напитков. Тут были и знаменитые ревельские копченые угри, и любимый светлейшим молочный поросенок с кашей, и еще множество аппетитных блюд. Их венчала целая батарея бутылок с изысканными винами. Пили за процветание России, здоровье императрицы и славу русского флота. Тосты прерывались непринужденной беседой, солеными морскими остротами и веселым смехом.

После ужина все перешли в адмиральский кабинет, и разговор принял деловой характер.

Для начала светлейший приказал адмиралу обеспечить ночное патрулирование прилегающего к рейду моря.

— Чтоб ни одно судно, а тем паче иноземное, не смело приближаться к крейсеру на пушечный выстрел, — сказал он. — Всех гнать взашей!

— Мною уже занаряжена для сих целей гребная галера, — сказал Грейг. — И ее команда надлежаще проинструктирована.

— Молодец, Самуил Яковлевич, ты как всегда предусмотрителен, — довольно качнул напудренным париком князь.

Теперь главное. Завтра поутру я с господином Моревым отбуду в Санкт-Петербург, на аудиенцию с матушкой. Немедля отправь к ней фельдъегеря, а на утро приготовь для нас легкий фрегат. И еще. Позаботься, чтобы крейсер господина капитана, — кивнул он на Морева, — подошел возможно ближе к стенке и был скрыт со стороны залива кораблями эскадры.

— Слушаюсь, ваша светлость, — склонил голову Грейг. — Позвольте узнать, господин капитан, — поинтересовался он у Морева, — какова осадка вашего судна?