Левиафан. Игры богов (СИ)

Прежде, чем притены сумели залатать пробоину в строю, за их спинами оказалось четыре вражеских воина. В другой ситуации это стало бы переломным моментом, за которым последовало бы немилосердное истребление притенов. Но сейчас против четырех высоких фигур в серых плащах встали Марвин, Белен и Ансгар.

Наемник нанес быстрый рубящий удар сверху, вражеский воин подставил щит, отводя секиру по касательной, одновременно делая шаг в сторону и пытаясь достать Белена колющим ударом прямого меча. Парень легко отвел оружие в сторону одной секирой, но вместо того, чтобы атаковать второй, ловко прихватил вражеский клинок почти у самой рукояти и дернул на себя. Воин, не ожидавший столь умелого владения двумя секирами, выпустил оружие из рук и сразу же отступил, прикрываясь щитом.

Белена атаковал второй воин, он тоже был вооружен щитом и длинным мечом. Парень ушел от рубящего удара блестящего клинка, но едва не напоролся на кромку щита, которую воин выбросил прямо перед собой. Его прикрыл Марвин – капитан нанес два быстрых удара по вражескому щиту, затем поддел его секирой снизу, но рванул не в сторону, а вверх, раскрывая противника и одновременно закрывая ему обзор. Сакс капитана уже двигался к боку врага, когда тот сделал, вероятно, единственно верный ход – он просто бросил щит и отступил на шаг назад.

Капитан едва не угодил под удар третьего воина, который, как понял Белен, был у врагов за командира. Он отдавал короткие рыкающие приказы, его речь была непонятна и сквозила лютой злобой. Слова были резкими, отрывистыми, с ярким и мягким «р» и часто встречающимся звуком, что находился на самой границе «о» и «ё», в языке притенов такого звука не было.

Марвина спасла Сирона, о которой как-то все позабыли. Ее стрела вспорола серый плащ и угодила в правое колено воина, тот рыкнул точно дикий пес и попытался отступить, прикрывшись щитом. Марвин и Белен тут же насели на него, нанося попеременные удары. На помощь воину поспешил его боевой брат, но взмах клинка был остановлен ударом секиры Ансгара, который отрубил бойцу руку повыше запястья. Но наемник и сам подставился под удар – третий воин резанул его по открытому плечу, а потом нанес мощный колющий в грудь. Не будь на Ансгаре кольчуги, эта схватка стала бы для него последней. Клинок перерубил пару клепаных колец, но не сумел войти достаточно глубоко, чтобы оборвать жизнь могучего воина. Тем не менее, силы удара оказалось достаточно, чтобы бросить наемника на палубу.

Белен отвел оружие врага в сторону, получил легкий удар в ногу и почти сразу гораздо более увесистый в плечо – командир серых плащей орудовал своим клинком с невероятной скоростью. Даже со стрелой в колене он оставался грозным противником. Парень поспешно отступил, отводя меч врага в сторону, слева от него Марвин обменивался ударами с другим вражеским воином.

Парень нанес удар, потом еще один, ушел от продольного взмаха, вновь ударил, замахнулся второй секирой и неожиданно толкнул врага ногой в подставленный щит. Воин не устоял и упал на спину. Белен, получивший секундную передышку, попытался оценить обстановку. Будь на вражеском корабле англы или скотты, воины Марвина уже давно раздавили бы их как клопов. Но серые плащи не уступали притенам ни в ярости, ни в воинском искусстве, а так как численный перевес был на их стороне, то они закономерно брали верх.

Уже три щитовика Марвина лежали на палубе без движения. Арт бился сразу с двумя вражескими воинами, весь в крови, увы – не только чужой. Еще два воина в серых плащах наседали на Огмиоса и королевский экзактатор умело сдерживал их, но именно что сдерживал, сам он не мог потеснить врагов или заставить отступить. Сирона со свежим кровоподтеком на щеке, пряталась за бортом, два вражеских лучника не давали девушке высунуться.

Белен крутанул свои секиры в воздухе, хрустнул шейными позвонками, поведя головой из стороны в сторону, и, зарычав, бросился на врага, который уже успел подняться с палубы и занял оборонительную стойку. Парень успел подумать, что хотя гибель в бою – далеко не худший вариант (более того – это лучшая гибель, о какой только мог мечтать притенский воин!), на самом деле ему было обидно умирать вот так, от меча неизвестного воина с неизвестного корабля, напавшего на них по неизвестной причине. В буквальном смысле – ни за что, ни про что. Какая уж тут поэзия, какая эпичность!

Но потом сквозь лязг стали и какофонию людских криков, в которых смешивались в равных пропорциях боль и ярость, он уловил несколько негромких слов, произнесенных на языке притенов. Слова были незнакомыми, но от каждого из них парня тут же прошиб холодный пот. Это были древние слова, пришедшие из тех времен, когда мир был юн, а предки притенов находились на пике своего могущества.