Левиафан. Кровь Ангелов (СИ)

– А ты? – она отбросила бокал и осколки горного кварца со звоном разлетелись по каменному полу. Ее руки скользнули по его груди вверх и обхватили голову, нежно, но сильно.

– Никогда, – с жаром ответил он, отбрасывая свой бокал. – Только не тебе, – И прежде, чем под каменными сводами вновь раскатился звон бьющегося хрусталя, его губы уже впились в ее шею, спускаясь все ниже и ниже, оставляя на мраморно-белой коже рваную дорожку исполненных страсти поцелуев, которые лукаво поблескивали в отсветах пламени, что неистово билось в металлическом плену жаровен подземного чертога.

Эрру действительно трудно было обвинить во лжи. Ведь он ничего не обещал, поэтому счел закономерной ситуацию, когда однажды просто покинул каменные лабиринты Ир-каллы. Тем более, что у него был веский повод – Хаммурапи покорял Элам, а там, говорят, жил древний и сильный бог, которого надлежало порешить быстро и желательно – демонстративно.

– И что я мог поделать? – позже говорил он Таммузу и Нергалу. Они сидели на каменных плитах залитой солнцем террасы у самого края парящего над облаками острова. Это был остров Нергала, с которым Эрра сошелся ближе, чем с остальными. Быть может потому, что Нергал тоже не появлялся в обществе богов без бокала кровавого вина в руке? Или потому, что в его матово-голубых глазах, напоминавших кабошоны из звездчатого сапфира, нашлось место страсти, но едва ли там могла приютится верность?

– Так уже было, не раз, и все вы отлично знаете об этом, – продолжал Эрра, в буквальном смысле изливая душу своим божественным друзьям. – Это как битва, понимаете? Смысл в том, чтобы выиграть! Я захватываю крепости и города, но я не восстанавливаю их после, не правлю ими. Я – воин, а не правитель.

– Едва ли кто-то сомневается в этом, – с двусмысленной полуулыбкой уронил Таммуз. Романтик по своей сути он был полной противоположностью бога войны. Тем не менее, они отлично сдружились. Да и Таммуз нередко делился своими переживаниями с Эррой, и неизменно эти переживания касались Инанны. К Инанне, кстати, Эрра даже не приближался, ибо узы мужской дружбы считал нерушимыми.

– Да и дело-то в другом! – подхватил Нергал с обреченным вздохом. Эрра отлично знал (все знали), что Нергал многие столетия беззаветно влюблен в Эрешкигаль, но чувство это, каким бы сильным и искренним оно не было, никогда не могло стать взаимным. Эрра вообще оказался первым, кого богиня подземного мира впустила в чертоги Ир-каллы. Она тогда ему так и сказала: «А ты ведь первый, кто сюда проник». На что бог войны высокомерно заметил: «Надеюсь сегодня еще не раз услышать эти слова». А потом они соскользнули с мягкого, но слишком узкого ложа и улеглись на каменном полу, раскидав по нему шкуры…

– Дело в том, – продолжил Нергал. – Что в этот раз ты обидел богиню, которую обижать не стоило. Ты тронул ее сердце, понимаешь? Отчего так вышло – не ответит никто, но она действительно открылась тебе. И что ты сделал дальше? То же, что делал со всеми другими. Ты просто ушел.

– Что, в принципе, закономерно, – вновь улыбнулся Таммуз. Эрра взглянул на него и поднял свой бокал. Таммуз кивнул и они выпили.

– Я понимаю, – задумчиво протянул Эрра. – Энлиль прислушивается к ней. Ее чтут не только здесь, но и далеко на западе, в землях халдеев. Самый неблагоприятный исход?

– Ты больше не сможешь покровительствовать Хаммурапи и его воинам, – без запинки ответил Таммуз. – Это несправедливо, но Эрешкигаль добьется такого приговора. Просто из мести. Рано или поздно мой отец уступит, это вопрос времени.

– Воистину, – вздохнул Эрра, допивая небесное вино из бокала, который мгновением позже вновь наполнился. – Боги что люди… Что смертная, что богиня – лучше не злить…

Однако у него в голове уже родился план, как исправить ситуацию. План был не самый честный и гарантировал грандиозный скандал в небесных реалиях, в результате которого многое могло поменяться, но главное – Эрешкигаль отстала бы от него. Эрру здесь знали как могучего и неистового воина, а потому – часто недооценивали. Ведь никто из этих неженок не ведал настоящей войны и не понимал, что его главным оружием всегда оставалась хитрость, ибо обречен тот воин, что полагается лишь на свою силу.

Эрра, Нергал и Таммуз покинули террасу и вернулись во дворец, где присутствовали едва ли все боги шумеро-аккадского пантеона. Было много смеха, божественных развлечений и небесного вина, даже чуть кровавого – для ценителей, но нигде не было Эрешкигаль. Эрра решил, что это добрый знак и стал методично спаивать Нергала, потихоньку распаляя его ревность. Он понимал, что рискует, но был уверен, что достаточно хорошо знает тех, с кем собирался сыграть в смертельную игру.