Левиафан. Темный восход (СИ)

А потом он вспомнил девяностые. Почему? Потому что ассоциации – это в высшей степени удивительная штука, никогда не знаешь, куда они приведут. В голове Карна появился образ, обрывочное воспоминание, настолько яркое, будто все случилось вчера. Кажется, ему тогда было не больше семи, но он как сейчас видел перед собой узкий обеденный стол, тарелку и макароны. Макароны с сахарным песком. Он помнил, что это считалось вкуснятиной. О существовании мяса или хотя бы колбас он на тот момент только слышал, но никогда их не видел. Он тогда не видел вообще ничего, кроме макарон. И сахарного песка.

Вслед за этим пришел другой образ, еще более яркий, по-настоящему пугающий. Он помнил, как люди добывали (именно так – добывали!) молоко. Пять утра, бескомпромиссное сражение за место в очереди, уходящей за пределы двора. И если удача улыбнулась тебе, часам к семи вернешься домой с литровой бутылкой.

Однажды мать Карна принесла такую бутылку и случайно разбила ее. Молоко растеклось по линолеуму. Мать заплакала, потому что другой еды в доме не было, а детям нужно было что-то есть. Она собрала молоко с пола при помощи тряпки (осторожно макала ее в пролившееся молоко и выжимала в тарелку). Затем через три марли процедила и прокипятила. Получилось немного, но этого хватило на завтрак. Хотя бы детям. Тогда Карн даже не понимал, что происходит.

Интересно, почему об этом не пишут в школьных учебниках, подумал он, разглядывая очередную «картофелину». Кажется, об этом вообще нигде не пишут, хотя едва ли его воспоминания были исключениями. Люди тогда работали на трех работах в четыре смены, и каким-то чудом успевали несколько раз в день забегать домой, чтобы проверить детей. В детские сады ведь и тогда было непросто попасть, а оставить у родственников… у родственников были свои ситуации. Тем не менее, как-то растили, как-то воспитывали.

Карн тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Время изменилось, мир изменился. А люди? Люди остались прежними: жестокими, глупыми, самовлюбленными. Они моют автомобили в Байкале, они учат детей тому, что однополая любовь – это норма, они создают из церкви эффективный институт по отмыванию денег, потому что она (церковь) не облагается налогами. Всегда ли было так? Всегда ли так будет? Не всегда. Карн в это верил, не мог не верить, потому что иначе все теряло смысл.

– Люди догадываются, – повторил он, возвращаясь к разговору о вкусной и здоровой пище.

– Догадываются, – согласился Эрра, он уже прикончил свой ужин. – Но это ничего не меняет. Нас все меньше. Сил все меньше… Давно в твоем городке открыли второй «Макдоналдс»? А в прошлом месяце появился KFC. А еще Бургер, мать его, Кинг, и прочие. Это самый прогрессивный бизнес, друг мой. Людям нравится жрать дерьмо, когда оно завернуто в красивую упаковку и готовится всего пять минут. Экономит время, знаешь ли. Когда-то это было проблемой мегаполисов. А сегодня сельские дети, случайно побывав в областном центре и зайдя с родителями в тот самый «Макдоналдс», позже будут рассказывать об этом сверстникам, как о настоящем приключении. И те будут завидовать, искренне и жестоко. И это касается не только пищевой индустрии.

Древний бог бессильно опустил руки на колени. В его глазах Карн увидел боль. Тупую, невыразимую боль. Эрра будто прочел его мысли, он поднял взгляд и внимательно посмотрел на парня. И боль, кажется, начала уступать место надежде.

Карн отставил пустую тарелку. У него почему-то начали болеть ладони. Он потер их, размял, но боль не исчезла.

– Ну что, пришло время для ответов? – Карн попытался улыбнуться. – Может вы, наконец, расскажите мне, что за херня происходит вокруг, кто вы на самом деле такие и что за веселые ребята желают мне смерти? Я понимаю, что покой в неведении, но это явно не тот случай.

– Не тот, – вздохнул Эрра. – Но давай-ка ты сначала поспишь, тебе это необходимо. И нам тоже. Любому телу требуется отдых, особенно рожденному в Ра. Нас это, конечно, ограничивает, но мы привыкли.

– У тебя туча вопросов, парень, – сказал Рокеронтис и его голос прозвучал как-то слишком уж серьезно. Карну даже стало не по себе. – Но этот день и так был чересчур долгим, а?

– Не поспоришь, – кивнул Карн. В действительности он чувствовал себя безбожно уставшим. Теперь, когда желудок успокоился, нужно было успокоить все остальное. Парень вновь почесал ладонью о ладонь, неприятное жжение только усилилось.

– Ты держался молодцом, Карн, – Рокеронтис встал и легонько хлопнул его по плечу. Даже улыбнулся, на этот рез – вполне дружески. – Я ставил на то, что ты просто отрубишься. Но мозги у тебя оказались крепче моих предположений.

– А теперь отдохни, – мягко сказал Эрра. – Вик отведет тебя в жилой блок, они на верхнем этаже. Когда ты проснешься, мы будем здесь. И ты получишь свои ответы. Даю слово.

Он протянул Карну руку. Парень пожал ее и ощутил удушливый жар песков, запертых между иссушенным небом и раскаленной твердью. А потом Эрра изменился в лице. Он схватил Карна за правую ладонь, развернул ее вверх и жадно всмотрелся в изрезанную хаотичными бороздками плоть.