Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг

Видение «Рабочей группой» новой исторической эпохи обнаруживает значительное сходство с представлением КРПГ о «смертельном кризисе капитализма», разделяя все сильные и слабые стороны данной концепции. Обе организации полагали, что, поскольку капитализм вступил в стадию своего финального кризиса, условия для пролетарской революции налицо в любой момент. Задача партии — послужить детонатором классового революционного взрыва. В Манифесте ни словом не упоминается спад мировой революции, который имел место в то время и требовал тщательного анализа новых перспектив революционного движения. Для «Рабочей группы» в 1923 году мировая революция стояла на повестке дня точно так же, как в 1917-м.

Вот почему группа разделяла иллюзии КРПГ о возможности построения IV Интернационала в 1922 году, и даже позднее, в 1928–1931 гг., Мясников все еще пытался создавать Коммунистическую рабочую партию в России.[24] Очевидно, лишь итальянские левые оказались способны по-настоящему понять роль коммунистических фракций в период спада, когда деятельность партии уже невозможна. По мнению же КРПГ, группы «Уоркерс'Дредноут», Мясникова и других, партии могли создаваться и существовать когда угодно. Неизбежным следствием подобного близорукого видения являлась непреодолимая тенденция к политической дезинтеграции: немецкие левые коммунисты, как и близкие к ним русские и английские, оказались практически не способны обеспечить свое политическое существование в период контрреволюции, и причиной тому были не только репрессии.

Конкретные предложения «Рабочей группы» относительно объединения революционеров в международном масштабе свидетельствовали о здравой озабоченности достижением максимального единства революционных сил, но в них нашла отражение уже отмеченная нами неопределенность отношения левых коммунистов в перерождавшимся «официальным» структурам коммунистического движения. Так, категорически отвергая единый фронт с социал-демократами, Манифест «Рабочей группы» призывает к образованию своеобразного единого фронта всех подлинно революционных сил, в число которых он включает, наряду с рабочими коммунистическими партиями, партии III Интернационала. Есть сведения, что «Рабочая группа» вела также переговоры с представителями левого крыла Коммунистической партии Германии (группой Маслова) с целью привлечь их в свое «зарубежное бюро», попытки создания которого так и не увенчались успехом. В комментариях к Манифесту КРПГ решительно критиковала то, что называла «иллюзиями „Рабочей группы“» относительно возможности «революционизировать III Интернационал…, который больше не является орудием борьбы рабочего класса. Вот почему коммунистические рабочие партии образовали Коммунистический Рабочий Интернационал». Однако вопросу о природе советского режима и Коминтерна, стоявшему перед «Рабочей группой», предстояло разрешиться в свете конкретного опыта; победа сталинизма в России побудила ее выбрать более непримиримую линию поведения в отношении бюрократии и ее государства, в то время как быстрый распад Коминтерна после 1923 года с неизбежностью привел к тому, что международными «партнерами» «Рабочей группы» стали впоследствии подлинные левые коммунисты разных стран.

Именно эти «международные связи» с оставшимися активистами периода революционного подъема позволили таким революционерам, как Мясников, достичь относительно высокого уровня ясности в понимании ключевых проблем в то время, как рабочее движение погрузилось в пучину разложения и лжи.

3. Непримиримые левые оппозиционеры

Мы не можем подробно рассмотреть здесь всю историю «левой» («троцкисткой») оппозиции в Коммунистической партии. Хотя путаная защита ею внутрипартийной демократии, китайской революции и интернационализма, а также неприятие сталинской теории «социализма в одной стране» свидетельствуют о том, что она была пролетарским течением, последней реальной искрой сопротивления в большевистской партии и Коминтерне, недостаточность критики ею наступавшей контрреволюции не позволяет считать данную оппозицию в целом составной частью революционной традиции левого коммунизма.

В международном плане ее отказ поставить под сомнение решения первых четырех конгрессов Коминтерна обрек ее на жалкое воспроизведение всех коминтерновских ошибок. В самой России оппозиция не смогла окончательно порвать с партийно-государственным аппаратом и тем самым решительно стать на путь пролетарской борьбы с режимом, которую вели подлинные левокоммунистические фракции. Хотя враги пытались обвинить Троцкого в связи с такими нелегальными группами, как «Рабочая правда», он однозначно отмежевался от них. «Рабочую Правду» он именовал «Рабочей неправдой» и принял личное участие в подавлении «ультралевых», войдя, например, в комиссию, которая расследовала деятельность «Рабочей оппозиции» в 1922 году. Единственное, что Троцкий признавал, — это то, что появление подобных групп являлось симптомом подлинного перерождения советского режима.