«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация

Первые немногочисленные группы, провозглашавшие свою приверженность марксизму и завязывавшие контакты с Коммунистическим Интернационалом, возникли в арабских странах уже в 20-30-е гг. ХХ в., а в первой половине ХХ в. произошло организационное оформление компартий в ряде арабских стран (Алжире, Египте, Ираке, Ливане, Марокко, Палестине, Сирии и Тунисе).[116] В этот период были осуществлены первые попытки перевода на арабский язык марксистской литературы. Однако марксизм представал в основном в идеологической оболочке большевизма. Выбранный большевиками политический курс в глазах арабских коммунистов был прежде всего инструментом действия, доказавшим свою эффективность для сохранения территориальной целостности государства, где была совершена первая социалистическая революция.

Арабские коммунисты, восприняв ряд положений марксизма, усомнились в гомогенности арабской нации и признали наличие классовых противоречий в арабском обществе. Однако марксистские установки пребывали в состоянии идейной конфронтации не только с либеральными и консервативными взглядами, но и представляли собой альтернативу социал-реформизму и арабскому национализму. Поэтому марксизм необходимо было адаптировать к региональным реалиям. Из «научного социализма» заимствовались, прежде всего, положения, которые, по мнению арабских «левых», не противоречили традиции. Особого внимания заслуживает позиция в отношении религии: арабские коммунисты пытались синтезировать марксизм с исламом. Социалистическая интерпретация ислама, акцент, поставленный на социальной стороне этой доктрины, стали для коммунистов более эффективным методом установления контактов с массами, чем лишенная религиозной риторики классовая агитация.

Однако принятие условий членства в рядах Коминтерна и превращение арабских коммунистических групп в местные секции этой организации означало также, что арабские компартии неизбежно брали на себя курс Коммунистического Интернационала на Арабском Востоке. А общую политическую линию этой организации отличало стремление к формированию в арабском мире ячеек союзников Советской России, а в перспективе – и к созданию общеарабской компартии, с помощью которой стало бы возможным расширение влияния державы на ближневосточный регион. В политической линии Коминтерна ярко проступала идея превращения огромного геополитического пространства в поле жесткой конфронтации между СССР и Западом.

Позиция Коминтерна подвергалась существенным колебаниям, но общий курс этой организации предполагал, что пролетарская революция на Арабском Востоке не могла стать немедленной реальностью в силу того, что рабочий класс в этом регионе слаб, распылен по мелким предприятиям, многонационален, многоконфессионален и заражен множеством предрассудков. Поэтому Коминтерн выступал за расширение сферы влияния партии в первую очередь легальными средствами, а затем компартии должны были, не утратив собственной идейной самостоятельности, стать частью общенационального «левого движения», представляя его радикальное крыло, и уже после осуществления буржуазно-демократической революции захватить власть путем революции пролетарской. Зачастую высказывалось неверие в успех антиколониального движения в арабских странах до победы пролетарской революции в Европе.[117] Этот курс во многом объяснялся и тем, что у арабских коммунистов практически не было ни средств, ни возможностей на реализацию социальной революции в силу их малочисленности и отсутствия массовой опоры в мусульманской среде. Вместе с тем, Коминтерн настаивал на пропаганде тактики «класс против класса», означавшей прямую конфронтацию между пролетариатом и буржуазией.[118]

Компартии в большинстве арабских стран, несмотря на наличие определенного влияния, не превратились в массовые (тем более авангардные) политические организации, которые могли бы иметь значительный вес в мусульманской среде. Часто они были обречены на роль политических маргиналов. Тесные связи коммунистов с иностранной державой (СССР) в полной мере использовались их политическими соперниками, претендовавшими на статус «подлинно национальной» силы и рассматривавших интернационализм как предательство национальных интересов, а тактику «класс против класса» как средство распыления «арабского единства». В дальнейшем становление компартий определялось исключительно необходимостью решения стоявших перед той или иной страной региона национальных задач, и во второй половине ХХ в. арабские коммунисты пользовались определенным влиянием лишь в тех случаях, когда в их партийных программах имелась «националистическая» составляющая[119], а единственной арабской страной, где в качестве официальной идеологии была избрана марксистская доктрина, стал Южный Йемен.[120]