«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация

Однако создание в 1994 г. ПНА только усилило процесс размежевания группировок ПДС, едва ли не единственным «объединяющим» фактором которых стала борьба за власть и влияние в палестинской среде.[177] В остальном же ПДС представляло из себя совокупность политических организаций, характеризовавшихся принципиальными разногласиями в идеологии и выдвигавших взаимоисключающие концепции по решению палестинской проблемы. ПДС никогда не отличалось монолитностью, но к началу 90-х гг. ХХ в. в его рядах произошел крупнейший внутренний раскол. Очень часто конфликты между палестинскими группировками стали принимать форму вооруженных столкновений на грани гражданской войны. Борьба палестинских группировок друг с другом в ряде случаев оказывалась для них приоритетнее противостояния Израилю.

Несмотря на то, что палестинская куфия стала неотъемлемым элементом политической символики антиглобализма, в конце ХХ в. идеологическое влияние «левых» на политические процессы в Палестине практически свелось к нулю. «Палестинская революция» едва ли оказывалась способна противостоять процессу создания однополярного мира.

Адинамия арабского «левого движения» в конце ХХ – начале ХХI в.

Отличавшиеся на начальных стадиях развития довольно сильными всплесками революционности, «левые взгляды» в арабском мире постепенно эволюционировали от «государственных социализмов» в сторону социал-реформистской стратегии, экономической и политической либерализации. «Аутентичный» субъект революционного процесса, роль которого на Арабском Востоке парадоксальным образом выполняла вся «единая арабская нация» (ставшая своеобразным аналогом европейского пролетариата и русского крестьянства) утрачивал свою историческую актуальность. Все чаще выдвигались новые концепции в социал-демократическом духе, росла популярность либеральных идей при падении влияния леворадикальных взглядов, обострился начавшийся еще в 60-х гг. ХХ в. кризис революционных движений. Характер взаимодействия между «левыми» партиями стал определяться преимущественно политической конъюнктурой, а сами социалистические идеи превратились в совокупность по большей части предвзятых, идеологически маркированных мнений людей или групп, которые объявляли себя «левыми». По существу, обращение правящих элит к «левым ценностям» в 50-60-е гг. ХХ в. определялось в первую очередь логикой времени, и как только глобальная политическая атмосфера начала изменяться, социалистические установки постепенно стали утрачивать свою актуальность в арабском мире. Изменивший геополитические контуры мира распад СССР и восточноевропейского «социалистического содружества» трансформировал прежние представления арабов о путях преодоления экономической отсталости и о всемогущей роли государства в решении экономических проблем, а также, несомненно, способствовал дальнейшему кризису «левой мысли». После распада СССР арабские «левые» партии и организации становились все более «рыхлыми» и эволюционировавшими в сторону внутреннего раскола политическими образованиями.

Кроме того, превращение «левых» в правящие элиты трансформировало революционные теории в государственные идеологии, единственным стимулом эволюции которых становился политический прагматизм. Перед социалистами, после обретения ими власти, вставали задачи, зачастую объективно противоположные тем лозунгам, которые они провозглашали до приобщения к властным функциям, а главными в иерархии политических целей неизбежно становились нациестроительство и легитимация власти. «Национальное государство выступало… «первофеноменом» общественного развития, но видело себя вынужденным идеологически камуфлировать свой авторитаризм».[178] Это предопределяло сугубо прагматический подход к «левым ценностям», становившимся не более чем средством идеологического оправдания тех или иных политических шагов. Отдельные сегменты идеологии начали многократно реинтрепретироваться в зависимости от конкретных обстоятельств. Однако существенный диссонанс между теоретическими разработками и практическими шагами неизбежно способствовал углублению социальных противоречий в обществе. Программы структурной адаптации арабских стран к индустриальным потребностям развития фактически остались нереализованными, а в ряде случаев привели к экономической стагнации.