Лежачий полицейский

У самой красивой церкви города, на противоположном берегу соседнего канала, Коловорот широким жестом распахнул двери в роскошное помещение, окутанное приятными запахами, молниеносно возбуждающими аппетит. Интерьер отличался замысловатостью, создающей ощущение изысканного события. На мой вкус, несколько круче, чем надо для буднично одетых гостей. Одна бы я туда точно не сунулась. Хотя обилие пунктов питания, запрудивших центр города, постепенно выдрессировало горожан не смущаться кушать дорого и вкусно. Игорь часто водил меня перекусить в «приличные» места, однако не в такие помпезные.

– Ну, на кой черт тебе понадобился этот концерт?

Хотя ресторан был плотно заполнен страждущими посетителями, нам немедленно нашлось уютное местечко, словно Коловорота не только ожидали, но и были несказанно рады его появлению.

– Ты совсем не похожа на мать, – без всякого удовольствия сообщил мне Коловорот, словно доверяя страшную тайну. – Но и на отца тоже не похожа… Папаша у тебя – крыса.

Внимательно прожевывая каждый кусочек, он пристально разглядывал мое обозленное лицо. Видит бог, папаня мне не нравился до изжоги, но никому не позволительно обсуждать этот факт.

– Ты даже не представляешь, до какой степени он – крыса. – Голос Коловорота повысился почти до веселого. – Тырит по мелочам, и хоть кол на голове теши. Я ему сам, ради эксперимента время от времени подбрасывал крупный куш. Ничего экстраординарного, сложить два плюс два, большого ума не надо. Так нет, не берет, а по мелочам крысятничает. Так что, девочка, по папе ты – крыса. А вот мама у тебя – премудрая сова. Так что ты, деточка, монстр. Прикинь, помесь совы и крысы. Кошмар, если задуматься.

Мясо он ел осторожно, явно наслаждаясь процессом, но при этом не спуская с меня внимательного взгляда инквизитора.

– Сам ты… крыса, – не нашлась я с более весомым аргументом.

Как-то легче на душе стало. И я отважно приняла есть. Чем больше ем – тем больше успокаиваюсь. Пускай себе усмехается, мне-то что? Тут народу много. Все на виду. Не будет же он учинять беспредел, в самом деле?

– Почему ты меня так боишься? – приветливо спросил Коловорот, с хрустом прикончив кружок огурца.

Какой странный у него цвет глаз – темно-серые, практически черные. Никогда таких не видела. Сидит, кушает, обзывается. Медленно протянула руку и стянула с его тарелки толстую оливку.

– Вот видите, я тоже крыса, – положила оливку себе в рот.

– Жуй, только не подавись. Хочу тебе напомнить, инициатива нашего близкого знакомства исходила от тебя. Припоминаю, в тот момент тебе была нужна моя помощь? Я ничего не путаю?

За неимением подходящего ответа пришлось интенсивно покачать головой. Кто ж тогда знал, во что выльется моя невинная просьба о помощи.

– А вы не помогли. Вместо дружеской поддержки и совета умудренного жизнью человека я пока наблюдаю одни угрозы…

– Пока… Пока тебе никто не угрожал. Кроме того, я слишком высокого мнения о твоей матери. Что позволяет мне убедительно попросить тебя и твоих дружков прекратить все поползновения в ее сторону. Чтоб духа вашего у ее дома не было. Кстати, не далее чем сегодня я видел одного из твоих обормотов входящим в ее парадную. Надеюсь, этот обалдуй не является твоим женихом?

Скорее всего, речь шла о Карабасе. Но он не должен был заходить в дом. Его пост – на крыше. Ничего не понимаю!

– Такой всезнайка, а не в курсе, как выглядит мой жених.

– Много чести. У тебя их еще штук сто будет.

– Размечтался! Я все-таки дочь своей матери, так что жених будет один. И скоро станет моим мужем. Кольцо видел? Так что у нас все по-взрослому, господин Коловорот!

На лице моего собеседника засияла самая неприветливая в мире улыбка. Ему явно не нравилась моя дерзость, но почему-то мне и самой она была неприятна.

– Во-первых, я прекрасно осведомлен о своем прозвище. Во-вторых, если мне придет в голову бредовая идея тебя соблазнить, то я это сделаю. А ты забудешь своего Игоря и даже не станешь мучиться угрызениями совести. Впрочем, нет, немного пострадаешь. А в-третьих, я могу и буду указывать, что тебе делать. Поскольку от твоих трепыханий зависит судьба твоей мамы, а мне передряги вовсе не с руки.

– Вы ее любите? – понимающе прошептала я, наклонившись поближе к Коловороту, чтоб успеть уловить перемену во взгляде.

Этот гад уставился на меня немигающими глазами. Пожевал что-то, а потом скривился, словно от кислого.

– Наивная романтичная дурочка. Твою мать любить невозможно. Ее можно только уважать. И оберегать от всяких сложностей. Ты даже не представляешь, как она мне дорога.

– А уж как мне…