Лезвие бритвы

Оба неприятеля медлили, обменявшись быстрыми фразами, не расслышанными Гириным. Они, не отрываясь, смотрели на его засунутую в карман правую руку, и тут Гирин сообразил. Его враги уверены в том, что у него есть оружие. В самом деле, военная форма Гирина и его непонятные занятия, вероятно, делали его загадочным, а следовательно, и опасным для недобрых людей. Студент - а вроде военный, доктор - а ходит по деревням, ищет колодцы и родники... Он решительно шагнул вперед, сделав жест, как бы сметающий с дороги. Оба парня неохотно отошли на обочину, и Гирин прошел мимо, следя уголком глаза за врагами.

- Эй ты, студент, али красноармеец, али кто еще! - окликнул его кудрявый красавец.

Гирин остановился.

- Ты вот что, - с деланным миролюбием и угрозой продолжал парень, - в наши дела не мешайся и с девкой гляди не схлестнись. Дело твое чужое, прохожее, дак кончай его и - айда! А не то...

- А не то? - Гирин взглянул ему прямо в лицо, чувствуя боевую злобу, возникающую у доброго человека, когда он сталкивается с темной силой людского зверства.

- Отделаем по-свойски, - оскалился приземистый в богатой одежде, - так что в этом году не придется, пожалуй, за чужими девками бегать!

- Последнее тебе слово, - перебил кудряш, - а не так - пеняй на себя. Нас тут много, да ночки темные наступают - не поможет и наган твой.

Гирин не спеша пошел по дороге, раздумывая над встречей. Даже если бы у него был наган, то все равно в любом месте, за любым кустом, у колодца или на дороге его могла подкараулить лихая засада, оглушить чем попало и если не убить, то отделать так, что прощай все планы спасения Анны и скорого возвращения к занятиям. Гирин чувствовал, что помощь Анне сделалась ближайшей целью его существования, и он не мог ни под какими угрозами отказаться от нее. Однако было бы неумно не отдавать себе отчета в явной опасности.

Гирин в размышлении отошел уже на две версты от села, как вдруг повернул и зашагал обратно. Не без труда разыскал он вожака немногих сельских комсомольцев, угрюмого, озабоченного парня, усердно подшивавшего старую седелку. Парень неодобрительно выслушал Гирина, свернул цигарку, затянулся, сплюнул под ноги.

- Лезешь не в свое дело, - процедил комсомолец, - али полюбилась Нюшка-то? Брось это, как друг говорю. Сама виновата, спуталась с бандитским элементом еще в двадцать девятом - туда ей и дорога! А тебе нечего башкой рисковать.

Нотка горечи прозвучала в ответе парня, и Гирин, ставший за последние дни необычайно чутким, понял. Он придвинулся ближе к комсомольцу и негромко стал выкладывать ему собственные мысли об обманутой девушке.

- И ежели ты ее любил, - внезапно сказал Гирин, - так твое дело не воротить морду, будто ты святоша какой, а помочь по-серьезному. Вырвать ее отсюда надо, а не отдавать на растерзание. Они глумились, а ты, как сукин сын, смотрел да радовался.

- Ну на это ты не налегай, полегче! - озлился парень.

- И ничего не полегче! Подумаешь, так сам поймешь... Только думай скорее.

- Дак я разве против... Только чем я а ли мы помочь можем? Охрану тебе выставить - разве можно? Трое нас, и так-то сами завсегда под угрозой.

- Не о том я! Разыграть надо одно представление. Нужны два нагана да человек надежный, постарше нас с тобой... - И Гирин протянул комсомольцу свою знаменитую махорку, объясняя, зачем требуются эти странные приготовления.

Парень, слушая, улыбался все шире, показывая крупные ровные зубы.

- Ну голова! - хлопнул он по плечу Гирина. - Вишь, недаром вас там учат, одевают да кормят. Того стоит... Айда, пошли! - Комсомолец повесил седелку на гвоздь, аккуратно убрал шилья и ремешки, подпоясался.

Они зашагали в другой конец села, где в крохотной избенке жил бывший красноармеец, член партии Гаврилов, бледный и худой, еще не вполне оправившийся от сильной болезни. На счастье, он оказался дома и обрадовался, увидев на посетителе военную форму.

Гирин вторично изложил свой план. Гаврилов сначала хмурился, возражая, но потом расплылся в усмешке, так же как и комсомолец. Только усмешка его была недоброй, не обещавшей ничего хорошего насильникам и скрытым бандитам. Он расправил жидковатые усы и, сощурив острые глаза, повернулся к комсомольцу.

- Выходит, приезжий-то, Иван... как вас по батюшке?..

- Не надо, молод еще!

- И то, Ванюшка-то крепче тебя оказался, да и смекалистей!

- На то он и ученый.

- Лукавишь, Федька! И по роже видно, врать не могешь. Коли ежели бы да не ходил сам за Анной, скорей бы сообразил, что делать. А тут, вишь, ослеп!

- Ладно, дядя Андрей, будет уж. Порешили ведь. Значит, Иван сговаривается с Нюшкой, а завтра мы к ним туда заявляемся.

- Так-то так, - вдруг заколебался Гаврилов, - а как вдруг старуха загнется?

- Ух ты! - завопил Федор. - Тогда всех засудят. Ой, не подумали!

- Не всех - меня, - решительно возразил Гирин, - расписку дам. Сейчас написать?

- Ладно уж, там увидим. Сначала дело. Ответ потом.

- Ну, спасибо вам, прямо до земли, - облегченно вздохнул Гирин. - Получится или нет, видно будет, а за помощь и за дружбу кланяюсь.