Лезвие бритвы

Горка — особый способ экспозиции камней, теперь незаслуженно забытый, но очень распространенный в начале века. Различные куски красивых горных пород склеиваются так, что образуют модель заостренной скалы с глубокой пещеркой у подножия, иногда несколькими. Игольчатые кристаллы берилла, турмалина, а то и просто наколотые столбики отдельностей гипса-селенита изображают сталактиты в сводах пещерок. В глубине сверкают щетки мелких кристалликов горного хрусталя, аметиста, топаза или синего корунда. Уступы «скалы» украшены искусным подбором полированных кусочков агата, малахита, азурита, красного железняка, амазонита. Кое-где вклеены черные зеркальца биотита, а в стенках «пещер» блестят, подсвечивая, прозрачные камни, листочки белой слюды — мусковита или цинвальдита.

Именно у такой горки, самой богатой по количеству минералов, и застыл зачарованный мальчишка.

— Как тебя зовут? — погладил круглую головенку Ивернев. Мальчик нехотя поднял взгляд.

— Ваня. А что?

— Нравится горка?

— Угу!

— А что еще понравилось?

— Вот, — мальчик ткнул в штуф, добытый безвестным мастером невесть из какой ямы в Ильменских горах, — плоский кусок желтого зернистого кварца с мельчайшими блестками слюды, по которому были разбросаны с причудливой прихотливостью короткие блестящие столбики черного турмалина, — и вот, — мальчик ринулся к другой витрине.

Рядом послышалось шуршание шелка, повеяло духами «Грезы». Инженер увидел высокую молодую даму с пышной прической пепельно-золотистых волос и такими же ясными озерами голубых глаз, как у мальчика.

— Ваня, Ваня, пойдем же, пора! Ужасно поздно! — Она поднесла к носу мальчишки браслет с крохотными часами.

— Простите, господа, я должна увести сына. Он у меня чудак — не оторвешь от камней. Второй раз здесь из-за него…

— Не считайте сына чудаком, мадам, — улыбнулся Ивернев. — За необычными интересами часто кроются необычные способности. Мы по нему проверяли правильность наших собственных впечатлений.

— И не ошиблись! — склонил лысеющую голову Анерт, явно восхищенный красивой дамой.

Мать и сын удалились, а приятели продолжали лениво обходить выставку.

— Не пойти ли нам покурить? — предложил Ивернев, но Анерт остановил его жестом.

— Постойте-ка, Максимильян Федорович, что я! Когда вы вернулись из Туркестана, помните, вы рассказывали о том, что нашли камни, может быть, неизвестные науке. Вы собирались отдать их Денисову-Уральскому для огранки. И что же вышло?

— Что вышло — увидите, они тут, на выставке.

— Как же я мог просмотреть?

— А это значит, что ничего особенного не вышло. Они подошли к высокой, столбиком, витринке, внутри которой на черном бархате сверкали готовые ювелирные изделия, сделанные по эскизам все того же неутомимого художника-камнереза.

— Вот они, — инженер показал на подвеску из четырех небольших камней, прикрепленную под кулоном из желтого топаза, такого яркого, что он был виден от входа.

В камнях, на которые показал инженер, на первый взгляд не было привлекательности. Ограненные плоской «зеркальной» гранью и заделанные в модную тогда платину, камни казались серыми, сливающимися с матовым металлом оправы и цепочки. Требовался знающий глаз, чтобы понять необыкновенность самоцвета — прозрачного и в то же время пронизанного едва заметными точками с металлическим блеском. Облако этих точек, рассеянных в прозрачной основе, придавало камню его странный серый цвет и вид как бы хрустально прозрачного металла, гармонировавшего с глухой сероватостью платины.

— Э, да это вовсе не так, — возразил Иверневу после долгого молчания Анерт. — Я тоже горный инженер и тоже любитель камня. Что до Алексея Козьмича, то он просто молодец и вы ему многим обязаны. Он сразу понял ваш самоцвет. М-да… И что вы собираетесь с этим делать?

— Право, не знаю. Я хочу оставить их себе, но боюсь, что дорого обойдется. По глупости я заранее не договорился с Алексеем Козьмичом, а ведь, вы знаете, он купец прижимистый. Опасаюсь, что шкуру сдерет за работу… Анерт недовольно нахмурился.

— Прижимистый сами знаете почему — ему много надо денег, да не для себя — за уральское каменное мастерство воевать. А с этим где взял, а где и погорел. Не грех и заплатить как следует, у вас жалованье не плохое? Слыхал я от Александра Павловича, что вам Минералогическое общество за отчет о туркестанских исследованиях прочит медаль имени инженера Антипова. Наверное, и денежная премия последует.

— Все это так, — согласился Ивернев, — но… — он заколебался и выпалил: — Я женюсь, Эдуард Эдуардович!

— Вот что! Поздравляю! Спрошу на правах старшего, простите, — не наспех? По годам-то не рано… а вот война!

— В том-то и дело, что война! Скверная, долгая, никому не нужная. И моя Вера хочет на фронт, сестрой. Такая уж она. Что ж получится: я в Сибирь, она на фронт? А браком удержу! — улыбнулся инженер, но улыбка вышла какой-то неуверенной. Анерт серьезно сказал:

— Коли так, помогай бог! Квартиру нашли?

— На Васильевском, хорошую.