Лезвие Эры (СИ)

— Не сейчас, — мрачно ответила она, стараясь не смотреть на Гаммела. — Я уйду не раньше, чем уйдешь ты… Одного умирать я тебя не оставлю.

Старик закрыл глаза.

— Тогда не торопись, у меня ещё есть немного времени. Я укажу тебе дорогу… Эрра, ты ещё и не знаешь, какой долгий и трудный путь тебя ждет, — просипел Гаммел и мгновенно уснул.

Стараясь не шуметь, девочка подтащила вязанку к печи. Огонь снова разгорелся, стало теплее, и лицо спящего старика казалось умиротворенным.

* * *

Ветер менялся часто, но всегда одинаково. Сначала упруго дул в спину сплошным порывом в несколько мгновений, а затем, будто возвращаясь, бил в лицо, но уже сухой и горячий. Будто эта распроклятая Сквозная Дыра, которой на горизонте ещё и в помине не было, редко дышит, расширяясь и сужаясь, вдыхая свежий воздух и выдыхая раскаленный газ. Небо здесь никогда не темнело, вечно стояло полуденное пекло, от которого нельзя было спрятаться в тени. А всё, потому что в этой пустыне не было ни одной, даже самой бледной тени. Откуда им тут взяться? Ни деревьев, ни кустов, даже холмов на этой плешивой глади нет. Только голая земля под ногами. Хотя какая это земля? Была бы землёй, а то так — серая, пыльная, как камень, твердая порода. Не вулканическая ли? Сухая, растрескавшаяся, как черепаший панцирь, до самого горизонта и на несчетное количество километров позади.

За спиной в сумке переругивались фляга и серебряный сосуд, которым снабдил её Гаммел. Предупреждал, что источников на пути к Дыре не будет. Здесь места пустынные, неспособные ничего родить, сколько ни бей косой по земле. Ругала девочка по пути этот сосуд, когда он тащил её ко дну в быстрых реках, тянул назад, когда взбиралась по скалам, выпирал из сумки и цеплялся за ветки в лесах. А теперь в этом сером аду стал единственной подмогой. На беду он стал легче в два раза, но ещё плескалась в нем желанная вода.

— О! Это тут откуда? — воскликнула Эрра по старой привычке разговаривать с собой.

Неровный камень размером с оленя лежал на пути наполовину вросший в землю.

— Сверху что ли ухнул? — спросила она, подойдя к камню, и легонько ткнула его лезвием косы.

Вот и повод присесть. Когда в последний раз сидела, уже и не вспомнить. Эрра опустилась на камень и достала из сумки серебряный сосуд. Можно промочить горло. Всего глоток. Ох, не соблазниться бы и не сделать два. Кто знает, сколько ещё идти.

— Как хорошо, — сказала Эрра, сплевывая вязкую от пыли слюну.

Жаль, нельзя выпить всё до дна. А то бы выпила? Ха! Десять бы таких бутылок выхлебала, глазом бы не моргнула. А ведь раньше жаловалась на жажду. Даже плакала от бессилия. Вот глупая! Разве это была жажда? То ли было это бессилие?

Только и шагала от источника к источнику, горя не знала. Спала, где хотела. У огня, в тепле! И люди на пути попадались. А теперь что? Плешивая пустыня. Тьфу, сейчас бы прошлые заботы. Теперь и жалеть себя не хочется. Вот и хорошо. Не осталось жалости и сожаления.

— Немного осталось. Сейчас вот посижу чуть-чуть и дальше пойду, — бормотала Эрра. — Гаммел говорил, что там каменное ущелье будет… Раз камни пошли, значит, и до ущелья недалеко.

Хорошо, что старик успел вовремя всё разъяснить, буквально за пару ночей до того, как его не стало. А попрощаться так и не успели. Умер Гаммел во сне, не дождавшись рассвета.

Снова набежал встречный ветер, вспылил серую гладь, ударил в лицо, и горло снова стало сухим, но идти всё равно было легче.

Гаммел, Гаммел… Под конец совсем исхудал и обессилел. Ухаживала за ним как могла, горячим вином его поила, топила печь до жары, сама не доедала — его кормила, а он всё чах. Будто отдавал последние жизненные соки своему ребенку.

Под ногами заскрипело, то ли песок, то ли еще какое-то крошево. Идти стало неудобно. Из пыльной тучи выплыл еще один камень, за ним валун побольше, и вот уже выстроился впереди целый ряд округлых теней. Не врал старик, будто сам тут бывал. А может и бывал? Не искал ли он тут заветный цветок для Лаи? Говорил же, что все земли обошел. Бедняга… Но теперь за него спокойно. Теперь всё у него позади: и жизнь, и смерть. И не добраться до его тела гадким птицам! Крепко Эрра заколотила хижину в горах, так, что теперь и мышь не проскочит.

Пустыня перестала быть гладкой. Теперь она то морщилась оврагами, то вздымалась холмами, и с холмов этих виднелось впереди черное пятно.

— Так вот ты какая! Тоже мне, Сквозная Дыра! Я-то думала, ты необъятная, как море, а ты так — маленький прудик.

Тьма. Спокойная, не бушующая, подобно океану, не ревущая, как ветер, но такая пугающая. Такова природа мрака. Его таинственность отчасти привлекает, однако наводит страх. Как ни крути, а мраку довериться нельзя. Никогда не знаешь, что ждет тебя в сумерках густой чащи, в ледяных потемках пещеры, в непроглядной тьме бездонного ущелья…