Всю неделю Драко вел себя как-то странно. Слишком ласково общался с чертовой Паркинсон на публике, избегал встреч наедине, ссылаясь на то, что сегодня никак - и завтра тоже, а когда их с Джинни взгляды встречались, он поспешно опускал глаза. Что-то случилось - и это точно касалось ее, но что именно - она не понимала.
Может быть, все дело в этом дурацком разговоре о Рождестве, который у них как-то стихийно возник на последнем свидании. Джинни не могла точно сказать, что первый поднял эту тему. Может быть, она, говоря о близнецах: мама будет ждать всех к праздничному столу несмотря ни на какую войну, но из двух ее самых шумных и активных сыновей явится только один. Если, конечно, вообще будет, кому являться. Ведь кто знает, что эти Упивающиеся затеят за месяц, что предпримут повстанцы, чтобы разрушить их планы, кто кому попадется и кто после этой стычки выживет.
Джинни не рискнула сообщить родителям то, что узнала о Джордже. Во-первых, это уничтожит маму, а отца толкнет на необдуманные, хаотичные попытки спасти сына из Мунго - и закончится наверняка его гибелью или пленением, что еще хуже. Во-вторых, пришлось бы неизбежно ответить на вопрос, откуда у нее такая информация - а значит, врать или сказать правду по поводу Драко. Сочинить убедительное вранье может и не получиться. Если она скажет, что подслушала разговор Снейпа с Кэрроу, может, и прокатит, конечно, но лгать не хотелось. А правда, мягко говоря, будет для них ударом. Шутка ли, дочь, их цветочек и гордость, мысленно уже сто раз выданная замуж за самого Гарри Поттера, спуталась с Упивающимся Смертью! Катастрофа. Поэтому лучше подождать, пока Фред сам расскажет все маме. В конце концов, он был непосредственным участником той битвы и знает о том, что случилось с Джорджем, лучше, чем кто бы то ни было.
Так что да, наверно, Джинни сама затронула тему Рождества, потому что думала о Джордже постоянно. Разговор перешел в то, как принято отмечать этот праздник в его семье, оказалось, что никакой разницы с традициями, привычными Джинни, в этом не было - Рождество Малфои встречали дома, и это никогда не обсуждалось. А потом Джинни возьми да и ляпни, что в этом году ей совершенно не хочется ехать домой, и что она приняла решение остаться в Школе. Драко почему-то отреагировал странно. Напрягся так, как будто она только что предложила ему встретить это самое Рождество вместе. А то и вообще на ней жениться.
- Что такое, Малфой? Испугался? - она шутливо шлепнула его по плечу. - Расслабься, я просто сказала, что останусь в Школе в этом году, а не что-то там.
- Если ты решила так из-за меня, то...
- Да кто тебе это сказал? Я
Повисла пауза, из-за которой Джинни стало грустно. На самом деле, конечно, она хотела бы встретить Рождество с Драко и неоднократно рисовала это в своем воображении, но ни за что бы ему это вслух не озвучила. А вот то, что он ничего не говорит, даже не пытается опровергнуть и выдать что-то вроде "ах вот как, дело не во мне? А я, может быть, хотел встретить Рождество с тобой" - задевало.
- Джинни, — раздался голос Драко. — Я не очень умею говорить те вещи, которые ты хочешь услышать, и всё, что мог, я тебе уже сказал. Но я могу говорить тебе не все - даже если очень хочу, чтобы у нас не было секретов друг о друге. Можешь считать, что я заколдован. В чистокровных семьях, чтущих древние традиции, есть то, что гораздо хуже, чем браки по расчету. Родовые чары, магия и связь, которую трудно объяснить и понять, а разорвать еще сложнее. Или даже невозможно. Я не знаю.
- Родовые чары? - переспросила Джинни. Драко кивнул.