Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ)

Джинни запнулась. По ее щекам текли предательские слезы, и она не хотела, чтобы Драко услышал ее всхлипывания. Одно дело - прийти такой сильной, смелой женщиной и прямо говорить о чувствах любимому мужчине, другое - хныкать об этом, как жалкая девчонка, бегающая за мальчиком!

- Не останавливайся, детка, умоляю, только не сейчас, — произнес он каким-то странным голосом. Продолжает издеваться. Ну что ж, пусть! Отрицание - естественная человеческая реакция. Отрицать, обесценить, скрыть таким образом свой страх. Малфой боится, потому что слизеринский трус, привыкший прятаться в подземельях, а она смелая гриффиндорка, смелая за них двоих!

- Мне нужен ты сам, — повторила Джинни чуть громче. — Твоя жизнь стала моей жизнью, твои интересы — моими, мне важно всё о тебе знать, я хочу видеть тебя рядом каждую секунду, смотреть в твои глаза, ловить твою улыбку, дотрагиваться до твоей кожи, вдыхать твой аромат, слышать твой голос… Поверь, для меня это всё так же невероятно, как и для тебя! Кто бы мог подумать, правда? Но это так! Ты действительно стал мне самым дорогим человеком на свете. Каждую ночь без тебя мне снятся кошмары. Нет, это не чудовища и не красные глаза Темного Лорда. Самый страшный сон — тот, в котором ты меня бросаешь, исчезаешь или погибаешь. Я не хочу, не могу и не собираюсь без тебя жить! Мне плевать на то, что наши семьи могут быть против наших отношений, мне плевать даже на вашего Воледморта и всех его Упивающихся! Я знаю, тебе сложнее, ты с ними повязан, они всегда могут надавить на тебя и ударить по слабому месту, но знаю и то, что у тебя тоже ко мне чувства. Этого мне достаточно, чтобы ждать тебя. И знаешь, что бы ты ни решил насчет нас, сейчас или когда-либо, я всё равно счастлива и благодарна тебе. С тобой и только с тобой я познала то, к чему стремится каждый человек. Я много лет думала, что знакома с любовью, но ошибалась. Я никогда никого не любила - до тебя. И это самое прекрасное, что могло со мной случиться - особенно сейчас, в разгар этой жестокой войны, когда гибнут люди, в том числе и мои близкие... Любовь к тебе помогает верить в лучшее, даже теперь, в темные времена, когда умирает всякая надежда... Я люблю тебя, Драко! И очень с тобой счастлива!

Ее последняя фраза пронеслась по комнате раскатистым эхом. Мерлин, неужели она говорила так громко, что ее теперь слышал весь слизеринский факультет? А впрочем, какая разница. Теперь уже не важно. Сказала. Сказала вслух, сказала ему. Он так и не поворачивался к ней. Может быть, стоит уже подойти самой? Но ноги как назло словно окаменели и прилипли к полу. Щеки горели, сердце билось с бешеной частотой. Казалось, она будет стоять в этой мрачной сырой гостиной целую вечность. Что же он чувствует? Почему ничего не говорит?

Внезапно раздался стон. Джинни не сразу сообразила, что это за звук и откуда он доносится. Стон повторился и исходил определенно от Драко. Джинни остолбенело уставилась туда, где он сидел, и увидела, что голова юноши запрокинулась, а рука едва не раскрошила несчастный подлокотник. Затем он, наконец, развернулся к Джинни.

Картина, столь масштабно и красочно открывшаяся взору Джинни, на мгновение заставила поверить в то, что происходящее всё-таки сон, и она вот-вот проснется у себя в кровати. Но нет. Нет. Слишком реалистично и натурально для сна. Слишком отчетливо. Слишком.

Драко развалился на диване. Его поза была более чем вальяжной, а тело оказалось полностью обнаженным. Отблески голубоватого пламени подсвечивали капельки пота на его коже. Светлые волосы прилипли ко лбу. Его взгляд был омерзительно похабным, к бледным губам в кои-то веки прилила кровь, и они приобрели кроваво-алый оттенок. У ног Драко горделиво восседала голая, бесстыже сексуальная и грудастая Панси Паркинсон и, победоносно глядя на Джинни, растирала по лицу и груди характерное светлое вещество.

К горлу Джинни подступил комок, щеки вспыхнули так, словно ей только что надавали пощечин. Впрочем, лучше бы надавали. Любая физическая боль была бы легче, чем это унижение. Несколько секунд она ошарашенно смотрела на парочку, а потом развернулась и хотела было выскочить за дверь, но голос Драко ее остановил.

- Как, Уизли, уже уходишь? — в его манерной интонации явственно слышалась насмешка. — Где же твой пыл и энтузиазм? Я, признаться, не предполагал, что ты побежишь за мной, сверкая пятками, и ты застала меня врасплох, но, полагаю, что так даже лучше. Ты ведь еще не пробовала секс втроем? Для такой как ты это даже неприлично!

На этих словах Паркинсон прыснула от смеха, и Джинни еще больше захотелось провалиться сквозь землю.

- Ты уж прости, мы не знали, что ты придешь, а так бы не приступали пораньше, обязательно бы тебя дождались, — глумливо продолжал Драко, явно наслаждаясь своей речью и производимым эффектом. — Видишь ли, моя детка Панси просто потрясающе сосет. Прости, Уизли, но тебе бы как-нибудь потренироваться. Панси, милая, покажешь ей, как правильно двигать язычком и губками?

- Конечно, дорогой, — промурлыкала та.