Лезвие пустоты

Пока они шли вдоль ряда номеров, Бекка поняла, о чем шла речь. Комнаты обозначались наугад – точнее для соответствия с цифрами на заимствованных брелках. Номер 444 оказался третьим по счету. Перекосившуюся дверь заклинило, и она едва открылась. Дебби пришлось подтолкнуть ее плечом.

Бекка заметила, что комната была чистой. Ее мнение об этом месте начало меняться в лучшую сторону. Мебель выглядела старой и простой, но для девочки, которая провела свою первую ночь на острове в собачьей будке, она казалась просто божественной. В комнате имелись две кровати. Между ними стоял стол с ночной лампой. У одной из стен располагался шкаф с откидным секретером, который тоже можно было использовать как стол. Обстановку дополняли кресло с прямой спинкой, электронные часы, телевизор без пульта и несколько картинок-раскрасок, висевших на стенах.

Самым желанным удобством был душ. Бекка могла пользоваться им ежедневно и мыть волосы хоть по десять раз на дню. На эмалированном тазике лежал еще один долгожданный предмет – длинный брусок мыла. Полотенца оказались не такими толстыми, как она привыкла, но они были белыми и чистыми.

– Нам нужно договориться о правилах, – сказала Дебби. – У меня их только два. Никаких парней поздним вечером и никакой «дури». Ты все поняла?

Бекка чувствовала, что ее согласие имело для Дебби особую важность. Она кивнула головой.

– Мне здесь не с кем встречаться поздними вечерами, и я никогда не прикасалась к «дури». Вы имеете в виду наркотики, верно? Я не наркоманка.

Наркотики были последним, что могло бы понадобиться Бекке. Честно говоря, ей по горло хватало «шепотов». Только богу известно, что с ней случилось бы, если бы она покурила «траву» или проглотила «колеса».

– Да, я говорю о наркотиках, – сказала Дебби. – Но то же самое касается и выпивки. Особенно выпивки! Превыше всего этой чертовой дряни! Я знаю, какими любопытными бывают дети. И я знаю, как трудно им бывает сказать «нет»! Но ты должна дать мне обещание, иначе мы не договоримся. У нас не будет общих дел, если ты начнешь обманывать меня. Не важно, по какому поводу. Я сразу узнаю, если ты солжешь мне. Я нюхом чувствую неправду.

– Обещаю, – произнесла Бекка. – Никакого спиртного, никаких наркотиков, никаких вечеринок, никакого обмана.

Затем она заговорила о том, что, на ее взгляд, было деликатной темой – особенно с учетом слов о лжи.

– Мне нужно устроиться в школу. Когда мама вернется, она заберет меня с собой. Но я немного волнуюсь, потому что это мой первый год в старшей школе. Я и так уже пропустила пару недель. Если вскоре мама не приедет, я отстану от сверстников и потеряю целый год.

Ее просьба состояла на три четверти из истины и на одну четверть изо лжи. Бекка полагала, что это был хороший способ для проверки Дебби – действительно ли она могла чувствовать неправду.

Хозяйка мотеля не сводила с нее глаз. Бекка услышала «шепоты»: Риз… надо найти способ… милое дитя… Мысли Дебби накрывали друг друга, как это бывает в бреду у больных людей. И все же одна из эмоций, острее иглы, вонзилась где-то рядом с сердцем Бекки. Хотя девочка не знала этого, ее содрогание от воспринятой боли заставило Дебби принять решение.

– Я устрою тебя в школу, – сказала она. – Можешь не сомневаться. У тебя имеются какие-нибудь документы? Табели успеваемости или копии аттестационных листов?

– Я привезла с собой выписки из средней школы. Это все. То есть у меня нет при себе других документов. Ни свидетельства о рождении, ни фотографий.

– Хватит и этого, – сказала Дебби. – Со школой не будет никаких проблем.

В ее голосе появилась внезапная твердость, совершенно непохожая на строгость, с которой она говорила о лжи. Ее намерение воспринималось как камень – несокрушимый и гладкий, словно мрамор.

Бекка, не подумав, спросила:

– Не будет проблем? Почему?

Дебби улыбнулась. В ее печальной улыбке было нечто другое, чем подтверждение сказанных слов.

– Почему я не вижу тут затруднений? Потому что несколько лет назад замдиректора школы убила мою дочь.

* * *

Дебби не стала развивать эту тему. Когда она оставила Бекку в номере 444, девочка тоже решила не углубляться в мрачные размышления. Ей хотелось принять душ. И он принес ей реальное удовольствие. Мытье волос практически ввело ее в экстаз. Чуть позже она подошла к запотевшему зеркалу, вытерла его и внимательно осмотрела себя. Ей вспомнились инструкции Лаурель.

«Макияж! Не жалей тонов и пудры, милая! Особенно меняй очертания глаз. Не делай из себя ярко раскрашенную дуру. Извини за грубость. Ты должна убедиться, что Джефф Корри не узнает тебя, если ты даже принесешь ему чашку кофе в какой-нибудь забегаловке».

Бекка не хотела носить такой макияж. Кому из молодых девушек понравилось бы превращать себя в отвратительное существо? Но сейчас ей нужно было выживать, а не ловить на удочку странствующего Принца. Бекка понимала это. Печально вздохнув, она начала создавать образ «готки» с городской помойки. По крайней мере от нее теперь не пахло конурой.