Лезвие сна

— Я знала, что ты не откажешься помочь. Козетта была так взволнована, когда в прошлый раз пришла из города. — Розалинда вздохнула. — Но уже на следующий день она разорвала альбом, забросила карандаши и занялась устройством птичьих гнезд вместе с Пэддиджеком.

— Ну что ж, нельзя заставить человека рисовать, если он этого не хочет, — заметила Иззи. — Если нет стремления, ничего не выйдет.

— Согласна, — кивнула Розалинда. — Но мне очень жаль, я знаю, как сильно она хочет обрести способность писать картины.

— Не тревожься, — сказала Иззи, кладя руку на колено Розалинды. — Придет время, и она справится с этим.

— Я сомневаюсь.

— Может, мы с тобой отправимся в студию и я дам тебе другой альбом и карандаши, чтобы Козетта смогла продолжать занятия?

— Не стоит. Если она захочет, пусть сама придет и получит их из твоих рук.

Они некоторое время сидели молча, наслаждаясь прохладой сентябрьского воздуха и наблюдая за потоком проходящих мимо людей. Иззи стало интересно, видят ли прохожие Розалинду или только удивляются, что она вслух разговаривает сама с собой.

— Скажи, ты в последнее время не встречала Розвиндль? — спросила Розалинда спустя несколько минут.

— Я теперь редко вижу кого-либо из вас, — покачала головой Иззи. — Козетта была пару недель назад, а кроме нее меня навещает только Энни. Но сейчас я вспомнила, что Энни тоже спрашивала о ней. Почему ты решила ее разыскать?

— Я хотела предложить ей немного пожить вместе с нами на острове. Я знаю, что она любит город, но она с некоторых пор превратилась в настоящего отшельника, и меня это тревожит.

— Может, она встречается с другими горгульями? Кэти всегда утверждала, что каменные изваяния оживают после захода солнца. Она даже написала об этом в одной из своих историй.

— Надеюсь, что так и есть, — сказала Розалинда. — Она очень наивна, совсем как Пэддиджек. Не хотелось бы, чтобы она попала в дурную компанию.

— Ты ведешь себя совсем как их мама, — улыбнулась Иззи.

— Иногда я и в самом деле чувствую себя их матерью, — с улыбкой ответила Розалинда. — Но мне это нравится. Тогда я чувствую, что нужна им. — Розалинда встала со скамьи. — Мне пора идти, надо еще кое-что сделать.

— Если я встречу Розвиндль, то передам ей твои слова, — сказала Иззи на прощание.

Розалинда благодарно улыбнулась и присоединилась к потоку пешеходов, но с ее лица не исчезло непривычное выражение беспокойства. Иззи закрыла глаза и представила себе картину «Моя любимая Гулья», благодаря которой Розвиндль появилась в городе. Интересно, где она сейчас?

XIX

Ноябрь 1978-го

— Похоже, появился серьезный коллекционер, интересующийся твоими работами, — сказала Альбина через несколько дней после закрытия выставки «Камни Кроуси».

Иззи уже перестала беспокоиться о проведении выставок, и после напряженной работы перед открытием Детского фонда остаток лета и начало осени прошли для нее в безмятежном спокойствии. Она работала в своей студии иногда в компании Энни, иногда одна, выходила в город в поисках новых сюжетов, встречалась с Рашкиным, Томом Даунсом и остальными друзьями и проводила много времени с Кэти, когда та не была занята книгами или общественной работой. Иногда они вдвоем приходили в помещение фонда и занимались сортировкой подаренных вещей и другими хозяйственными делами, чтобы служащие могли полностью посвятить себя детям. Единственным, чего не хватало в жизни Иззи, были романтические отношения, но даже это не могло нарушить ее душевного спокойствия. Многие ее знакомые оставались одиночками, и никому не казалось странным, что Иззи вела себя так же. Образовавшуюся пустоту они заполняли творчеством и чаще всего утверждали, что больше им никто не нужен.

Успех выставки серии картин «Камни Кроуси» Иззи воспринимала всего лишь как одно из положительных событий этого года. Кэти иногда поддразнивала ее, но дело было вовсе не в том, что успех вскружил Иззи голову, просто она стала меньше обращать на него внимание. Поэтому после слов Альбины о серьезном коллекционере Иззи не почувствовала ничего, кроме легкого любопытства.

— Почему ты так думаешь? — спросила она между двумя глотками чаю, принесенного Альбиной в термосе в студию на Келли-стрит.

Они вдвоем расположились в одной из незанятых комнат в помещении фабрики, используя ее в качестве гостиной, поскольку в студии царил обычный творческий беспорядок. Отсюда открывался вид на аллею, с обеих сторон которой виднелись небольшие дворики, а кое-где поднимались современные здания многочисленных контор.

Альбина налила себе вторую чашку чаю из термоса и только потом ответила:

— Он покупает одну или две твои картины на каждой выставке, и всякий раз это самые дорогие полотна.

— Подожди, не продолжай, — сказала Иззи. — Я попробую угадать. Он врач?

Альбина покачала головой:

— На самом деле это адвокат, но я уверена, что он покупает картины для своего клиента, так что вполне возможно, что твой поклонник — доктор.

Но Иззи уже не слышала последних слов Альбины. При упоминании об адвокате сердце замерло у нее в груди.

— Как... как его имя? — спросила она дрогнувшим голосом.