Лезвие сна

— Дело не в этом. Рашкин угрожал, что натравит своих подручных на моих друзей, если я не буду рисовать для него картины.

— Тогда мы найдем способ... — Изабель не дала ему договорить.

— Нет, здесь больше не о чем спорить. Есть только один способ помешать ему использовать мой дар. — Изабель снова подняла с пола складной нож и раскрыла его. — Я в последний раз последую примеру Кэти.

— Нет, подожди, — закричал Алан.

Он потянулся, чтобы забрать нож у Изабель, но она резко взмахнула рукой и заставила его остановиться.

— Это очень глупо, — попытался он переубедить ее.

— Нет, это единственно верное решение. Я не способна лишить жизни ни одно существо — даже такое чудовище, как Рашкин, — но я не могу допустить, чтобы всё повторилось сначала.

— Вот видите, — воскликнула Козетта. — Она приняла решение, и я должна всё увидеть.

Мариса удивленно посмотрела на нее:

— Как ты можешь быть такой хладнокровной?

— Во мне нет никакой крови, — ответила Козетта. — Красная птица не бьет крыльями в моей груди. Когда мы умираем, мы обращаемся в ничто. А когда вы умираете, красная птица покидает тело, и вы продолжаете существовать где-то в другом месте. Я хочу это увидеть. Я хочу узнать, каково это — быть настоящей.

— Я уже говорила тебе, — вмешалась Изабель. — Ты настоящая.

Козетта упрямо покачала головой:

— Во мне нет крови, и я не вижу снов, и поэтому я не могу быть такой же, как ты. Я не способна никого вызвать из прошлого. Как же ты можешь говорить, что я настоящая?

— Всё, что тебе требовалось, чтобы стать настоящей, — это частица меня, — сказала Изабель. — Джон мне всё объяснил.

При упоминании о Джоне Козетта прислушалась более внимательно.

— А когда ты дашь мне свою частицу? — спросила она.

— Я уже отдала ее тебе.

— Нет, — возразила Козетта. — У меня нет ничего твоего. Если бы было, я бы об этом знала.

— У тебя есть моя любовь — я подарила ее тебе в тот момент, когда закончила твою картину.

— Но как же сны и красная птица? — Изабель вздохнула:

— Я говорю, что ты настоящая. Но я не утверждаю, что ты такая же, как я. Да и зачем тебе быть похожей на меня?

— Чтобы научиться твоему волшебству. Чтобы, как и ты, создавать что-то на пустом месте, а потом вызывать нас сюда. — Козетта показала на незаконченное полотно на мольберте. — Я уже чувствую его трепет. Где-то в прошлом он покидает свою историю и готовится перейти в этот мир.

— Ты научишься своему собственному волшебству, — заверила ее Изабель. — А если не поспешишь, чтобы уберечь свою картину, то ничего не успеешь добиться.

— Но я...

— Если тебе безразлична твоя судьба и судьба твоей подруги с другой картины, — заговорил Алан, — подумай хотя бы о Роланде.

— Она хорошая, — дрогнувшим голосом произнесла Козетта.

— Неужели ты хочешь, чтобы она пострадала, когда в твоих силах спасти ее?

— Я...

Козетта перевела взгляд с Алана на Изабель, потом сосредоточилась на сверкающем лезвии ножа в руке художницы. Она прижала руки к груди, и на лице появилась грусть. Алан не мог сказать точно, было ли это связано с судьбой Изабель или Козетта расстроилась по поводу красной птицы и своего отличия от большинства людей, которое ей не суждено было преодолеть. В следующий момент Козетта пропала из виду, оставив после себя легкое движение воздуха.

Мариса вздрогнула за спиной Алана и вцепилась в его руку. Алан ее понимал. Одно дело говорить и слушать о реальности волшебства, но впервые наблюдать такое явление — совсем другое.

— Мне жаль, что вам придется при этом присутствовать, — произнесла Изабель.

Алан увидел, что она поднялась с пола и отступила на несколько шагов.

— Мы не позволим тебе умереть, — сказал он. — Если ты поранишь себя, я зажму рану. — Алан тоже встал во весь рост. — Черт побери, тебе сначала придется ударить меня.

— Не прибавляй мне трудностей. Мне и так пришлось собрать всё свое мужество.

— Что бы сказала Кэти? — не сдавался Алан.

— Мне всё равно! — воскликнула Изабель. В ее до этого момента ровном и бесцветном голосе прозвенело глубокое отчаяние. — Мы всегда считали ее такой храброй, такой сильной. Но ведь мы ошиблись, не так ли? Может, если бы мы всё знали, ее можно было бы спасти? Но теперь это не имеет значения. Я делаю это не из-за Кэти. И не потому, что я этого хочу. Я решилась на такой поступок только ради того, чтобы остановить Рашкина и уберечь своих друзей. Я не буду вызывать для него ньюменов, но и не позволю причинить зло тем, кого я люблю.

— А если он найдет кого-нибудь еще, чтобы получать новых ньюменов? — спросил Алан. — Что тогда?

Изабель покачала головой:

— Думаешь он решился бы на такой риск, если бы смог кого-то отыскать? Последняя из его учениц покончила с собой, потому что узнала правду; это и впрямь единственный способ вырваться из его когтей. Я не думаю, что он найдет кого-нибудь еще. А даже если и найдет, вряд ли у него хватит сил на обучение и ожидание результатов.

— Но он может подкрепиться твоими ньюменами, которые еще остались в живых. Пэддиджек и Козетта. Энни Нин, портрет которой ты мне подарила. И «Женщина с книгой» в фонде.

Изабель кивнула.