Лезвие власти (СИ)

—Вы наивны, в вашем знании, молодой человек... — Слепой зачерпнул воды, смочил лицо и очень тихо заговорил:

— Я потратил на это всю свою жизнь. И жизни близких мне людей...— Я слишком стар и оди­нок, что бы продолжать борьбу… Мне скоро умирать...

—Ненависть и жажда власти — вот причины вашей борьбы…

—Ненависть… Да, и ненависть тоже… Но, основная причина в Проклятии. Об этом знает каждый ребенок. Вы повторяете это слово изо дня в день, вы просыпаетесь утром с ним на устах и ложитесь вечером спать, с ним же. Чудовища-оборотни существуют… Это не результат магии или другой выдуманной силы. Это естествен­ный процесс в Лаоре. В книгах гномов есть очень много описаний подобных случаев. Гномы были с этим на «ты»... Люди слабей и вера их не простирается дальше, чем выпрашивание у Богов смерти своему богатому соседу. Послушайте меня. Я расскажу вам…

Давно, две с половиной тысячи лет назад, по исчисле­нию Новой Империи вожди людей, они назвали себя «соллары», что в переводе означает «дети Богов», собрали свои армии у подножия монолита Колл-Мей-Нарат, для решающей битвы с армией огров. Они победили в этой битве и вытеснили прайды в бесплодную Верейю. Потом они собрались снова у подножия монолита, и дали страшную клятву, в том, что ни один из них не нападет на другого. Так они решили закрепить вечный мир среди людей и поклялись при этом своими предками. Среди них, лишь аведжийцы были исконно местными жителями Лаоры. Остальные пришли на эти земли с севера, спасаясь бегством, от наступающего льда. Среди соб­равшихся не было ни Тельма, ни Сваан... Не было народов Оммаи и Лен-Гуран... Всех тех, кто зависел от гномов, эльфов или гремлинов. Там же, у подножия Колл-Мей-Нарата, люди поделили между собой земли Лаоры. Кому доста­лось больше, кому меньше... Кто из Правителей первым напал на Атегатт, получивший самые плодородные и богатые земли, сейчас уже трудно сказать. Это мог быть и Гельвинг Теодор Страш­ный, правитель Аведжии, а быть может это был император Эрих или сам Гидеон Ужасный... Началась война, в результате которой, Атегатт лишь укрепил свои по­зиции. Остальные государства были разгромлены... — Слепой зачерпнул воды и сделал несколько глотков. — Жажда… Меня постоянно мучает жажда…

Проклятие проявило себя в первом же поколении завоевателей. Жены клятвопреступников стали рожать чудовищ. Своей клятвой Древние Правители что-то сдвинули в основах это­го мира. И, нарушив, тот час пожали плоды. Проклятие поползло по миру. Мир изменился. Сей­час, в крови каждого, и меня, и вас, барон, есть частичка этого проклятия. Но основное бремя несут по-прежнему наши правители... Из древних табличек, найденных в Гинтейссе, я узнал, что проклятие можно остановить... Для этого надо, что бы сгинул последний из ро­да клятвопреступников.

—Отличный предлог для уничтожения правящих семей Лаоры. Ну, и как сейчас проявляются последствия этого проклятия?

—Как? — слепому все труднее было говорить, он все чаще опускал руку в воду и смачиваллицо. — Как? По-разному... Одни способны по своему желанию превращаться в чудовищ, ви­деть невидимое, познать непознанное... Другие — лишь рождаются уродами... Третьи — умира­ют. Но проклятие ложится только на детей, рожденных во время между полнолунием и новолу­нием. Это загадка для гномов, люди не способны её разрешить. Некоторые из Проклятых выг­лядят как люди, но изнутри — это настоящие монстры...

—Как Крэй?

—Да... Как Крэй...

Слепой замолчал. Где-то капала и чуть потрескивали факелы.

—Ты выдумал оправдание своему сумасшествию, старик… Твое проклятие — это безумие…

—Знаю... — Слепой движением руки смахнул каменные фигурки в глубокую чашу с водой. — Все мы прокляты безумием, барон... За нашу жадность, за ненависть к себе подобным... Пойдемте...— Он улыбнулся страшной улыбкой и поманил пальцем. — Пойдемте со мной, барон, и пусть теперь это будет ваше бремя...

112.

Туман насыщенный зловонными болотными испарениями клубился среди покосившихся черных деревьев, и Фердинанду, державшемуся в седле из последних сил, казалось, что они все кружат среди одних и тех же зарослей. Тогда он начинал хлестать измученного коня по бокам и Ульер, двигавшийся впереди, с оборачивался и тревожно поглядывал на правителя дикими красными глазами. Продвигаться вперед становилось все труднее. Сухих мест почти не осталось, кони с трудом пробирались, утопая в вязкой трясине. Серо-зеленые стены тумана вокруг них постепенно темнели. День угасал.

—Нам надо остановиться и передохнуть, Ваше Высочество! Дальше двигаться опасно… Надо развести костер и согреть вам воды…

Фердинанд задержал дыхание, пытаясь превозмочь пульсирующую боль. Конь под ним тяжко хрипел.

—Надо двигаться, Ульер… Мы еще не оторвались… Коррон рассеет своих солдат по топям, они будут искать меня…

—Вам надо промыть рану и поменять повязку, Ваше Высочество! И поспать хоть немного… Силы уже оставляют вас!

Фердинанд сжал зубы и зашипел, бледное лицо его исказила гримаса ненависти: