Лезвие

Резко повернул меня к себе, и я не успела опомниться, как его жестокие губы снова впились в мой рот, и, прокусив нижнюю губу, тут же оторвался, схватив меня на затылке за волосы и заставляя запрокинуть голову:

— Мной дыши, Дашааа, мной.

Для меня это оказалось каким-то триггером, взрывом, который рвет все мои принципы на мелкие ошметки бесполезности, и я сама вдираюсь дрожащими пальцами в его волосы и жадно грызу его губы. До крови, как и он, нарочно причиняя боль и испытывая от этого какое-то извращенное адское удовольствие, осатанев от голода и беспрерывных мыслей о нем. Это почти физическая пытка — так его хотеть до дрожи во всем теле, до какой-то исступленной лихорадки. Я срывала пуговицы его рубашки в голодном нетерпении, цеплялась ему в волосы и не давала оторваться от своего рта, с жалобными стонами и мычанием кусая его губы, упиваясь привкусом железа во рту. Я превратилась в похотливое стонущее от вожделения животное, ничего подобного я никогда в своей жизни не испытывала. Мне нужно было почувствовать его всего, мне были жизненно необходимы его руки, его пальцы на моей коже, его грубые объятия совершенно безжалостные, до синяков и до ломоты в костях. И это было прекрасно настолько, что я задыхалась от понимания правильности и красоты происходящего, какой-то грязной красоты и в то же время возвышенной. Мы словно сцепились в схватке там в коридоре. Натыкаясь на стены. Ударяясь о них головами по очереди, впиваясь в друг друга дрожащими руками, пока Максим не подхватил меня под ягодицы и не впечатал в одну из дверей, стиснул обеими руками мою спину и ногой вышиб дверь. Меня колотило от этой страсти, меня от нее подбрасывало, я не походила на саму себя точно так же, как и он. Никакого контроля и ничего человеческого в нас, кажется, в этот момент не осталось. Он терзал мои губы, раздражал кожу щек и подбородка отросшей щетиной, мучительно сильно сосал мой язык, заставляя извиваться в его руках от этих ненормальных ощущений, потираясь промежностью о его каменную эрекцию под штанами.

Мне было плевать, кто нас слышит или видит, я была готова отдаться ему где угодно, лишь бы унять эту лихорадку. Я стискивала бедра Максима коленями и впивалась ногтями в его голую спину, рубашку я уже давно содрала и куда-то швырнула. Я мяла и сжимала его кожу, сатанея от ощущения твердых мышц под ладонями.

— Я не могу больше… Максииииим…

Рычанием мне в губы:

— Просииии.

— Пожалуйстааа… умоляю… я хочу тебя. Я до безумия тебя хочу. — всхлипнула ему в губы, сплетая язык с его языком, сжимая ладонями его лицо.

Его стон был похож на рык. Удерживая меня одной рукой за талию, другую просунул между нашими телами и сжал через мокрые трусики мою плоть.

— О дааа, хочешь… Пи***ц тебе, маленькая. Я тебя сожру… малыш… я тебя просто растерзаю.

Наглый голос, севший, такой чувственный, что от возбуждения рвет все тормоза. Я не сразу поняла, что мы ввалились в его кабинет… и не пойму этого еще очень долго. Я лишь услышала грохот падающих на пол предметов и стула, когда Максим все смел со стола и опрокинул меня на него навзничь.

Внутри нарастал сумасшедший ураган. Максим разодрал на мне блузку обеими руками от горла до пояса и жадно сомкнул губы на моем соске, обхватывая груди ладонями, сминая почти до боли. Я вскрикнула мучительно протяжно, изгибаясь ему навстречу, подставляясь его голодному рту. Через секунду он задрал юбку мне на талию и с треском разорвал трусики. Материя сильно потерла по полыхающей жаром промежности, и я в агонии нетерпения снова впилась ему в волосы и потянула к себе, ища его губы, но Максим пригвоздил меня к столу, удерживая за горло и приблизив лицо плотную к моему так, что я видела бездну на дне его расширенных зрачков.

— Пожалуйста, — взмолилась, извиваясь, притягивая его к себе, — прошу тебя.

— Нееет, сначала ты сорвешь голос, а потом я буду драть твое тело.

Из горла вырвался хриплый стон, я почувствовала, как его губы снова обхватили сосок, и он прикусил его, слегка оттянув.

— Ты бы видела, как сладко ты извиваешься, и как дергается мой член в такт этим движениям. Я раздеру тебя на части, маленькая.

Я почувствовала, как он раздвинул складки моей плоти.

Он просто делает меня своей рабыней, своей куклой, согласной и покорной. И я схожу с ума от мысли, что хочу стать для него именно такой, хочу извиваться, выгибаясь навстречу его губам и рукам.