Лгуньи

— Ну что ж, ребята, нам придется рискнуть. Нельзя допустить, чтобы этот подонок Кастанье прикончил нас всех. Даже если он и написал письмо в полицию, мы сумеем выкрутиться, я уверен. Как только Полен окажется в морге, мы вздохнем спокойно. Кто за это возьмется? Ты, Фред?

— Боюсь, что я теперь под колпаком…

— Это ты втянул нас в эту идиотскую историю с корсиканцами… Нам слишком дорого приходится платить за амбиции Анаис! Ну что ж, значит ты, Жозе?

— Это уже сделано.

Все удивленно посмотрели на него.

— Ты хочешь сказать… — нерешительно произнесла Жозетта.

— Да, я убил Кастанье.

— Не посоветовавшись с нами?! — закричал Консегуд. — Ты же знал, что он написал письмо!

— Это неправда.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам мне сказал. А потом я убил его.

— Где труп?

— В море. Юбер помог мне выбросить его в море.

Жозетта налила Беролю вина.

— Выпейте. Вы это заслужили.

Все с облегчением вздохнули. Напряжение спало. Смерть Кастанье освободила их от страха.

— Ну вот мы и выбрались из ловушки, ребята! — воскликнул Консегуд. — Теперь, когда Кастанье поплатился, можно спать спокойно. Спасибо, Жозе.

— Нет!

— Нет?

Гастон уже поднес было рюмку к губам, но не успев пригубить вино, поставил ее на стол.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы не выбрались из ловушки.

— Почему?

— Потому что Кастанье был уже мертв, когда Эспри и Мирей взлетели на воздух!

Все молча переглянулись. Жозетта первой пришла в себя.

— Но тогда значит…

Жозе тяжело вздохнул.

— Значит Полен не был виновен в смерти наших друзей, и я убил его ни за что!

— Но в таком случае…

— Да, мы ни на шаг не продвинулись вперед, и по-прежнему наши шкуры висят на волоске.

— У меня идея, — сказал Фред.

Все были не очень высокого мнения об уме Фреда, и его идеи обычно не многого стоили, но они были так напуганы, что готовы были выслушать кого угодно, лишь бы добраться до неизвестного врага.

— Мы слушаем, Кабрис.

— Бандежен умер после посещения «малой Корсики». Сторож Замкового парка видел двух женщин, одетых как корсиканки… Сегодня утром я ходил в Сен-Бартелеми, чтобы узнать что-нибудь. В одном кафе я услышал, как какой-то старик рассказывал, что последние несколько дней там крутились две старухи, одетые в черное. Они подолгу стояли на тротуаре перед домом, где жили Аскросы.

— И что из этого следует?

— Что мы ищем совсем не там.

— Ты что считаешь, что эти старухи… — подскочил Консегуд.

— Это именно они!

— Ну знаешь… Жозетта!

— Кто знает, может быть, Фред и прав.

— Но там же самым молодым больше 70!

— Ну и что? Не забывай, что они — корсиканцы, и для них вендетта священна!

— А Сервион — их земляк, — добавил Фред. — И поэтому он не арестовывает их.

— Если допустить, что ты прав, Фред, значит эти старые суки знали все с самого начала. Значит Базилия была на перевале Вильфранш, когда вы выкинули этот номер!

— Возможно…

— А у тебя нет никаких соображений, как заткнуть этих старых сук и заставить их оставить нас в покое?

— Ну… я…

— Что тут думать! — вмешался Жозе. — Тут не 36 решений, а одно-единственное! Я схожу и поговорю с этими старухами! Клянусь вам, они оставят нас в покое!

— Это тебе придется оставить их в покое! Сервион со сворой только и ждет нас там!

На самом деле комиссар теперь больше боялся Базилии, чем Консегуда. Он знал трусость Консегуда и непреклонность Базилии. Он отдал приказ усилить круглосуточное дежурство в «малой Корсике». Патрульные очень удивились, увидев, как их коллега Кастелле посадил в свою машину пять старых женщин, одетых во все черное, с традиционными черными платками на головах. Полицейские решили, что он везет их к комиссару Сервиону.

Идея принадлежала Кастелле, и ему удалось уговорить Базилию принять его план.

В Гольф-Жуан полицейский завел женщин в бистро, заказал им кофе, а сам отправился в ресторанчик «Веселый Матрос».

Когда инспектор вошел в зал, супруга Юбера подбежала к нему.

— О, месье Кастелле, я так хотела поговорить с вами…

— О чем это ты хотела поговорить с ним, а?! — заорал Юбер, появляясь на пороге.

— Так… ни о чем…

— Ни о чем, да? Полицейская крыса!

— Да вы пьяны, как сапожник, Юбер!

— Да, я пьян! А вы хотели бы, чтобы я наглотался соленой воды, как бедняга Кастанье?

Юбер разрыдался.

— Он не заслужил этого!

— Он не заслужил чего?

— Не ваше дело! Видишь, курочка, он задает вопросы… Ты случайно не о Полене хотела поговорить с ним, а?

— Ты с ума сошел!

— Заткнись, стерва! Если ты еще раз раскроешь пасть, я тебе ее заткну навсегда!

— Значит, убит некий Кастанье, — небрежно бросил полицейский.

— Кто вам сказал это? — с округлившимися от страха глазами спросил Юбер.

— Ты, идиот! — в отчаянии закричала его жена.

— Сожалею, но придется арестовать вас по обвинению в убийстве, — сказал полицейский, решив ковать железо, пока горячо.

— Меня?

— Черт! Да вы же сами сознались!

— Это ложь!

Юбер почти протрезвел от страха.

— А почему же вы оплакиваете его?

— Потому… потому что… он болен.

— Выпил много соленой воды?

— Да… соленой воды…

— А где этот несчастный Полен Кастанье?

— Я… я не знаю… откуда мне знать?

— Послушайте, Юбер, вы мне чем-то симпатичны.

— Правда?