Лгунья

Помню, как-то в школе нам задали сочинение на тему "Мой счастливый день", и я не знала, что писать, потому что уже лет с десяти до меня начало доходить, что счастье - состояние временное. Оно редко могло продержаться в течение дня, и всегда отступало перед малейшими физическими неудобствами, так что посреди чистейшего счастья вдруг начинал болеть зуб, или зудеть комариный укус. Я с легкостью справилась бы с описанием счастливых моментов. Со счастливыми часами было уже труднее, но при желании можно вспомнить. Но счастливые дни... нет, это уже выходило за пределы моих возможностей. Я сидела, уставясь в лист бумаги, парализованная невыполнимостью задания. Все равно что просить меня спрясть золотую нить из соломинки. Но теперь я запросто написала бы такое сочинение, потому что однажды давным-давно у меня был целый день настоящего счастья, с начала и до конца.

Чем я занималась в этот счастливый день? Ну, во-первых, мы с Франсуазой ездили в Фижеак. Было ещё рано: прямые линии и углы, которые в полдень, острые, как бритва, резали глаза, в тот час были ещё мягкими, сглаженными. Дорога петляла между серыми и оранжевыми скалами. Я не могла понять, почему вчера этот ландшафт показался мне таким враждебным.

В Фижеаке было полно машин и людей. Я ждала возле банка, пока Франсуаза положит в банк выручку за субботу-воскресенье, а потом мы зашли купить рыбы. В магазине встретили нескольких знакомых Франсуазы, которым я была представлена как её кузина, Мари-Кристин из Лондона. Мне целовали щеки и жали руку.

- Теперь это станет достоянием всего города, - сказала Франсуаза, когда мы зашли в придорожное кафе, потому что у меня разболелись ноги. Все пожелают с тобой познакомиться.

Я сидела в пластиковом кресле и, вытянув перед собой ноги, разглядывала прохожих. Было ощущение первого дня отпуска, только лучше, потому что первый день отпуска всегда омрачали привычные тревоги: обязанность веселиться и беспокойство, что Тони совсем не весело. Я ещё дальше протянула ноги на тротуар и выпила стакан пива. Я чувствовала, что Крис непременно заказала бы пиво.

Потом мы отправились в обувной магазин, где мною внезапно овладело безрассудство. Я примеряла одну пару за другой: сандалии, выходные туфли-лодочки, туфли без каблуков, - все подряд. Пол вокруг меня был уставлен обувью. В конце концов я купила четыре пары, включая красные туфли на высоком каблуке для Франсуазы, которая никак не могла успокоиться, повторяя, что не надо, не стоит, она никогда не осмелится их надеть, и что скажет Maman, и вообще она не может принять такой дорогой подарок!

- Ой, да у меня куча денег, - поспешно сказала я. Я уже потратила больше тысячи франков из своих восьми.

Ее благодарность была чрезмерна. Так я ей и сказала, да только хуже сделала. И мне вдруг вспомнилось: Крис настаивает на том, чтобы оплатить счет в ресторане с той же легкой раздраженностью, с какой я теперь отмахивалась от протестов Франсуазы.

Потом мы поехали обратно. Когда мы миновали ферму с грецким орехом и навозной кучей перед задней дверью, я сказала:

- Почти дома.

Когда же повернули за угол, и показались башенки на фоне скал, я испытала удовольствие, острое, как соль на языке.

К тому времени я ужасно проголодалась. На обед Франсуаза приготовила рыбу, купленную в Фижеаке. Селеста сунула нос в кухню, принюхалась и сказала:

- О, нет, только не рыба!

На ней было светло-зеленое платье с "бронзовым" поясом, под цвет волос. Она сидела, гоняя куски по тарелке, и ничего не съела, кроме нескольких листьев салата. Похоже, на неё напала хандра, но когда я спросила, не случилось ли чего, она удивилась и ответила, что нет, просто ей скучно.

- У тебя отменный аппетит, Мари-Кристин, - заметила Tante Матильда, когда я взяла добавку картошки. Прозвучало это скорее как критика, а не комплемент.

- А я люблю поесть, - сказала я.

- Правда? Раньше за тобой такого не водилось, - она впилась мне в лицо внимательным ястребиным взглядом. - В детстве тебя было не заставить. Меня всегда удивляло, с каким спокойствием к этому относится твоя мать. Но она вообще понятия не имела, как воспитывать ребенка. Я ей говорила, что надо бы проконсультироваться с врачом. Ты от всего отказывалась, - мясо, овощи, сыр - ничего не ела. А теперь, смотри-ка - у тебя отменный аппетит, а Селеста, которая была такая красивой, толстенькой девчушкой, ковыряется в тарелке, будто её отравой кормят.

- Я не голодна, - мрачно сказала Селеста. - Не делай из мухи слона.

- А я проголодалась, - сказала я, подцепив на вилку ещё кусок рыбного филе. - Как волк.

После обеда Tante Матильда отправилась к будке у ворот с небольшой жестяной коробкой для денег. Машины уже ютились в скупой тени стен, посетители доедали свои бутерброды под зонтиками на автостоянке.

- Хочешь поглядеть замок? - спросила Франсуаза. - Тебе не будет слишком утомительно пройтись с экскурсией? По всем этим бесконечным лестницам?

По дорожке к нам приближалась шумная компания туристов. Большинство из них были в шортах. У мужчин на шеях висели фотоаппараты. Над ними витал крепкий запах масла от загара.