Лгунья

И я могла все.

Неужто эта Я — была я?

Словно две жизни, прожитые одним и тем же человеком!

Он пел, озирая родные края:
Гренада, Гренада,
Гренада моя!..

В то время тело мое еще не было «бренным». Оно источало силу. Властное, молодое животное!

Где надобно мне было родиться, чтобы навечно остаться той девочкой, той жестокой невинностью?!

…Ответь Александровск,
И Харьков ответь:
Давно по-испански вы начали петь?..

…Сероглазая девочка, и вдруг — вот те здрасте! Какое-то колесо истории: ни назад, ни вперед, — только в том времени, на том острове Санамюндэ, где ты, девочка, родилась.

На острове шли бои…

Разве кто-нибудь помнит, что это значит: голод. И чтобы во сне тебе снился хлеб, только хлеб?..

А кровоточащие десны?.. И ты выплевываешь кровь. Плюешь, плюешь кровь. Нет меры, нет разума у слова

«плохо».

Сколько раз ты искала сочувствия, дитя человеческое? Ан нет его!

…Скажи мне, Украина,
Не в этой ли ржи
Тараса Шевченко
Папаха лежит?..

«…А что это значит: юность? А что это значит: радость?»

Не помню, забыла.

А что это значит: смерть? Смерть — это значит не худшее из того, что предстоит человеку.

А что такое жизнь?

А так — ничего особенного. Жизнь — это значит любовь!

..Восход поднимался
И падал опять,
И лошадь устала
Степями скакать.
Но «Яблочко» песню
Играл эскадрон.
Смычками страданий
На скрипках времен…

Двери пламени, двери морозов, двери страданий и свинца, приоткройтесь, приотворитесь. Я гляну в щелку. И в щель я увижу девочку: руки — короткопалые, зубы — белые и кривые. Живое — среди живых.

…В заоблачный плес
Ушел мой приятель,
И песню унес…

* * *ц

— Жанна, — выходя в коридор, раздумчиво и тихо сказала Кира, — я вам хочу сказать одну очень важную вещь. Здесь, на острове, мой жених. Он — солдат… Но ведь не могу же я все время в гостинице… Это очень дорого, верно?

— Верно. Разве можно гостиница для молодой девочка? Нехорошо. Надо дом. Надо устроиться на работа.

— Жанна, у меня пропуск всего на одну неделю.

— Будет пропуск. А жить — у меня… Мой внук — он тоже солдат. А вдруг он тоже имеет большой красивый любовь? «Дружба — дружба» — ведь так теперь говорят девочки? Слово «любовь» не модно… и не модно длинные волосы. Правильно я говорю, милый Кири — дочка мсье мальяр?..

КИРА И ЛАЙНА

— Вот эта… Комната. Ваша. Для вас… Хорошо?

— Еще бы! Ох, Жанна!..

Странный остров… Старинный очаг и здесь занимает чуть не полкомнаты. Он такой же, как и в гостинице. Широкий, низкий, голубоватый. Но у этой печки небольшой выступ: не то печка, не то камин. На ее изразцах тончайшие трещины… Трещины времени. И красивые, выгоревшие от времени и огня рисунки: корабль с розоватыми парусами, мельница, дом…

— О, да, я знай это очень, очень красивый печка, — улыбаясь, говорит Жанна. — Посмотрите, Кири, вот Лай-на. Вы не слыхали про нашу Лайну?.. Кири, вам одна или две подушка?

…На большом изразце как бы прочитывается голова женщины — молодое, улыбающееся лицо, размытое временем. Глаза ее полузакрыты. На мягко очерченном подбородке — глубокая вмятина; тончайшие волосы, как бы сплошь состоящие из царапин, венчает крошечная корона.

— Кири, вы ужинали?

— Как у вас хорошо, Жанна!

— Ну нет, это очень старинный дом. А печки на самом деле красивы, их сделал, должно быть, такой же бравый майстер, как ваш отец. В новых квартирах белый печка и заводской кафель, а это ручной работа… В те времена, когда майстер-художник жил на земля, на свете было меньше людей… Мой внук тоже нравится этот красивый печка. Он говорит: когда нам новый квартира дадут, мы, бабушка, этот старый печка возьмем с собой, разве можно рушить работу такого майстер?..

Кирин сонный корабль плывет сквозь мглу ночи, развеваются его паруса. На подушке — голова Киры с тщательно промытыми волосами. Голова у Киры в бумажных рожках. Они называются «бигуди». Накрутить «бигуди» помогла ей Жанна.

— Ай, ай, ай, как ты изменилась, Кира!

— Все это вышло из-за волос. Дурацкая стрижка, верно?

— Ха-ха-ха! Ты разве Самсон? Разве сила твоя в волосах?

— Чего ты мелешь? Какой Самсон?

— Я — фея, — ответила Лайна. — Фея, а не кофейная мельница. Я не мелю. Я — звеню… Итак, ты в нем искала силу сопротивления. И ты нашла ее… Твой любимый — маньяк.

— Как ты смеешь так о нем?! Какое еще такое сопротивление?.. И маньяк — это Гитлер.

— Ах, Кира, со всеми вами так трудно сделалось говорить! Вы не боитесь фей! Хорошо. Я назову его «устремленный». Стрела!.. Посмотри — вот она прорезает воздух… Когда я ходила по этой земле, еще жили-были на свете стрелы и лошади.

— Лайна, существительного «устремленный» — нету! Не существует.

— До чего ты мне надоела, девочка. Я — фея. Грамматика — не отчизна фей.

Стало тихо.

— Лайна, мне страшно. Не засыпай.