Лгунья для миллиардера

Скорее всего, Тужинская даже не будет меня ни о чём спрашивать, просто посмотрит уничижительно, как она умеет, и укажет на дверь. А своим знакомым даст такие рекомендации, что меня больше ни одна семья в Москве не позовёт к себе работать.

Всё, хватит!

Решительно запрещаю себе паниковать. Что будет, то и будет. Я уже проспала и уже опоздала. Нет смысла строить предположения, что сделает со мной старшая Тужинская. Тем более, что лифт уже остановился на нужном этаже.

Останавливаюсь у двери, возле которой уже стояла столько раз. Надеюсь, что и этот не станет последним. Делаю глубокий вдох и жму кнопку звонка. Повлажневшие от нервного напряжения ладони вытираю о джинсы.

Спустя несколько громких ударов сердца слышу, как открывается замок. Ну вот он и настаёт – момент истины. Сейчас всё и решится. Я задерживаю дыхание и замираю.

В проёме двери появляется растрёпанная голова Софии.

– Ты чего так рано? – зевает она и делает шаг назад, пропуская меня в квартиру.

– Доброе утро. А где родители? – спрашиваю подрагивающим голосом, ещё не смея поверить своему счастью.

– Не знаю, уехали куда-то, – пожимает плечами младшая Тужинская и, оставив меня закрывать дверь, шлёпает босыми ногами в свою спальню.

А я мчусь к чуланчику, где обычно переодеваюсь, всё ещё не веря своему счастью.

Кажется, в моей жизни началась по-настоящему светлая полоса.

29

Сквозь гул пылесоса я слышу голоса. Возможно, мне кажется, но почему-то нажимаю на кнопку и в опустившейся на комнату тишине прислуживаюсь. Действительно, это Стелла. Она с кем-то разговаривает по телефону. Такой вывод я делаю потому, что Софии не слышно.

Не имею привычки подслушивать чужие разговоры, поэтому уже тянусь к кнопке пылесоса. Как вдруг…

Что? Она произнесла моё имя?

Мне показалось, или Тужинская сказала: «Я дала тебе Юлькин телефон»?

Сердце тут же заходится в сумасшедшем ритме. С кем Стелла может говорить обо мне? Кому она дала мой номер? Или я всё это придумываю? И сейчас Тужинская говорит о какой-то другой «Юльке»?

Кладу трубку пылесоса на пол и осторожно двигаюсь к приоткрытой двери. Тужинская выходит из своей спальни и направляется на кухню. Говорит она, не скрываясь.

– Эй, ты же обещал мне свидание, помнишь? Или бросал слова на ветер? … Да, я знаю, что тебя не было в Москве, но теперь-то ты есть. Я свободна, например, сегодня вечером. … А ты не думал, что ей будет интересно узнать, откуда у тебя взялся её номер? … Нет, что ты, дорогой, конечно же, я не угрожаю. Просто интересуюсь. Хочу узнать, к какому типу мужчин ты относишься – хозяев своего слова или балаболов.

Она тоненько смеётся. И у меня внутри всё замирает, потому что я почти уверена, что Стелла разговаривает с Сашей. С моим Сашей. И от тона её голоса у меня темнеет в глазах.

Почти бессознательно делаю несколько шагов вперёд, и в этот момент Тужинская оборачивается. Сначала на её лице отражается удивление, тут же сменяемое гневом. Но затем Стелла почему-то улыбается, как будто в голову ей пришла отличная идея. Она наклоняет голову и, не отрывая от меня взгляда, говорит в трубку:

– Встретимся в «Облаках», в девять вечера. … Супер. Повеселимся как в старые добрые времена.

Она отключает телефон, смотрит на меня колючим взглядом и произносит ледяным голосом:

– Ты ведь знаешь, что подслушивать нехорошо?

Я судорожно сглатываю. Как спросить у Тужинской, с кем она идёт на свидание в «Облака»? А вот так прямо и спрошу. Я имею право знать, с кем, кроме меня, встречается Саша. Если это он, конечно.

Я открываю рот, делаю судорожный вдох и замираю. Слова так и не выходят наружу, надёжно запертые внутри меня. Потому что я снова боюсь. Причём не только Стеллы и того, что она может испортить мне жизнь. Но особенно я боюсь того, что моё предположение может оказаться правдой. И что мне делать тогда?

– Извините, – бормочу, опуская глаза и чувствуя себя последней трусихой. Но задать вопрос так и не решаюсь.

Тужинская хмыкает и, развернувшись, идёт на кухню. А я смотрю ей вслед, и слова обжигают мне язык. Но я так и не решаюсь их произнести.

Оставшиеся два часа провожу как на иголках. Так и не могу принять какое-либо решение. Накручиваю себя безостановочно, пока не начинает болеть голова.

Уходя, уже в дверях сталкиваюсь с родителями Тужинских.

– Здравствуйте, – стараюсь проскочить быстрее и спешу к лифту. Сейчас я не способна о чём-то разговаривать с ними.

– Что-то она сегодня долго, – слышу задумчивое в спину. За этим следует вопрос: – Ты что, мыла окна, Юля?

Замираю на месте. Что же ответить? Что же ответить? Не могу же я признаться, что проспала сегодня. А Елена Дмитриевна наверняка заметит, что к окнам я даже не прикасалась.

– В гостевых спальнях, – приходит спасительный ответ. Туда Тужинская практически не заходит. Только если ожидает кого-то очень важного. А гости вряд ли поймут, мылись сегодня окна или нет.

– Хорошо, – Тужинские идут к своей двери. А я скрываюсь за дверьми подъехавшего лифта.