Лгунья-колдунья

— Нойды. Так называют своих шаманов саамы, коренные жители Кольского полуострова. Так вот, настоящий нойда не может быть ни злым, ни добрым, он должен все убить в душе. А если он не сможет избавиться от зла, то после смерти становится равком — живым мертвецом. А в сейдах остаются души только действительно сильных нойд. И про остров Колдун на Ловозере тоже страшилок хватает. Вообще, — воодушевился Вадим, — наш бестолковый Венечка…

— Но‑но!

— О'кей, наш самый толковый господин Путырчик неожиданно подсказал классную идею. Ведь считается, что именно там, на Севере, на Кольском полуострове, существовала протоцивилизация, легендарная Гиперборея, оставившая после себя памятник практической магии. К тому же добираться туда не так уж и сложно. Ну что, едем?

— Едем!

Принципиальное решение было принято в марте, выезд назначили на август. Но к моменту начала экспедиции их команда увеличилась на два человека.

В апреле появилась Дина Квятковская, тихая и скромная библиотекарша. Ее привела в компанию Нелли Симонян, сама Дина ни за что бы не отважилась. Замкнутая и стеснительная, она всю жизнь проводила среди книг. Растила ее строгая и волевая мама, преподававшая химию в одном из университетов Москвы. Как‑то так получилось, что мужчины в семье Квятковских не задерживались. Может быть, потому, что и бабушка Дины, и мама были женщинами властными, не привыкшими уступать и подчиняться. Высокие и статные, они завораживали яркой внешностью. Вьющиеся черные волосы, жгучие карие глаза, алые губы — что‑то цыганское проступало в их облике, хотя род Квятковских происходил из Восточной Польши. Бабушку Дина знала лишь по фотографиям, а мамочкой она не уставала восхищаться и сейчас. В свои пятьдесят Марина Квятковская по‑прежнему заставляла учащенно биться мужские сердца. А вот Дина, похоже, пошла в отца, которого никогда не знала. Невысокая, худенькая, с миловидным, но блеклым личиком, с тонкими русыми волосами невразумительного оттенка, Дина иногда самой себе казалась подкидышем. Уродливым и никому не нужным.

Она росла, и вместе с ней росли и ее комплексы. Мать, уставшая постоянно переубеждать дочку, надеялась, что, повзрослев, Диночка поймет собственную нежную прелесть эльфа. Или влюбленный в нее мальчик сможет ей помочь. Студенческая жизнь все расставит по местам.

Может, так и случилось бы, выбери Дина какое‑нибудь другое учебное заведение. Но она пошла в библиотечный институт!

И вот девочке уже двадцать пять лет, а ни одного, НИ ОДНОГО романа в ее жизни не было. Словно мышка, юркала она на работу и домой, запиралась у себя в комнате и шуршала страницами книг. Парни, с которыми знакомила дочь Марина, после первой же встречи исчезали и больше не звонили.

Тогда Марина решила действовать по‑другому. Она попросила Неличку Симонян, дочь своей давней подруги Карины, взять Дину под свою опеку, познакомить с друзьями, ввести в компанию.

И неожиданно для всех, и в первую очередь для самой Дины — получилось. Дина увлеклась идеей, загорелась походом и смогла оказаться полезной, разыскивая в библиотечных фондах ценную информацию.

Жизнь заиграла новыми красками. А потом появился ОН. Антон Тарский, ослепительно‑красивый кареглазый шатен. Он вошел и поздоровался. Просто поздоровался. И Дина исчезла, растворилась в бездонных глазах. Но глазам такая составляющая была совершенно ни к чему, и они выплюнули Дину обратно, сосредоточившись на Лене Осеневой. Ради которой, собственно, хозяин глаз и присоединился к этой совершенно неинтересной ему компании.

Вот такой любопытный коллективчик и выпал на залитый августовским солнцем перрон Оленегорска. Хотя «залитый» — не совсем подходящий эпитет для блеклого света, с трудом растянувшего свое покрывало по поверхности земли. Ох‑хо‑хо, тяжеленько приходилось свету, ведь имелась не только земля, а еще и деревья, и дома, и толпешка очередных «энтузиастов», любителей «непознанного». Ребята, а вы никогда не задумывались, что «непознанное» так называют именно потому, что оно вовсе не стремится быть познанным? И может активно этому сопротивляться.

Не задумывались? Ну‑ну.

А ребята тем временем, разобрав рюкзаки, направились в сторону автовокзала, откуда механизированная повозка, хрипя и взвывая коробкой передач, дотащила их до Ловозера.

Хотя вечер в августе на Кольском полуострове — понятие весьма относительное. Кроты бы расстроились.

Городок у озера был крохотный, и меховой воротник тайги подступал совсем близко.

— Красиво‑то как! — восхищенно пролепетала Дина, робко прикоснувшись к плечу Тарского. — Правда, Антошенька?

— Я понимаю, Дина, что в твоей жизни было мало красивого, начиная с отражения в зеркале, но восхищаться городской свалкой — это уже слишком! — насмешливо фыркнул Антон, кивая в сторону кучи мусора, вольготно раскинувшейся возле автостанции. — Хотя в твоем случае…

Договорить красавчик не успел, потому что пролетавший мимо кулак Вадима явно не собирался разминуться с холеной физиономией и смачно впечатался где‑то в районе левой скулы. Скула немедленно оправдала свое название и заскулила, меняя оттенок.