Ля-ля-фа

Мальчик весело жестикулирует, прыгая вокруг Джерри, как обезьяна вокруг пальмы. Не иначе получил пятерку на семинаре. Джерри смеется, закрывая ротик ладошкой.

Оба заходят в подъезд. Юлькины предки на работе, мальчик, судя по улыбочке, об этом догадывается. Сейчас начнет проситься в гости, порешать математику. Знаем мы эти ученые темы. Икс плюс игрек в квадрате. А теперь поинтегрируем немножко.

Мне обидно. Студентик сбивает мне все планы. Джерри моя единственная надежда. В денежном отношении. Но именно в эту секунду обидно все-таки не из-за этого. Джерри с кем-то. Не со мной. По-детски смешно, но, кажется, я опять ревную. Где-то в подсознании, вслух же рассуждаю примерно так: «Послушай, Том, перестань забивать башку глупостями. Всякие Юльки-Катьки-Светки в жизни не главное. Это никуда не денется. Они будут всегда. Пускай они за тобой носятся. А ты мужик. Ты мистер! Ты, ты…».

Да, хорошо бы так. Но Джерри не бегает за мной. Джерри убегает от меня. Она взрослеет быстрее меня. И не мистер я для нее, а пацан. Все еще пацан. Обидно.

Я смотрю сквозь мутное стекло окна на ее подъезд и жду. Я хочу, чтобы сейчас она выбежала на улицу и устремилась ко мне. Чтобы бросилась на шею, зарыдала и стала говорить, что я единственный, неповторимый, не знаю какой там еще, а этот, с крокодиловым «дипломатом» и такой же наружностью, просто подлец, не дает шагу ступить, все норовит синтегриро-вать.

Ну, я бы поцеловал Джерри в лобик, отстранил ее твердой мистерской рукой и пошел чистить крокодилову рожу товарища в «Рибоке».

Не, Коля Томин, что-то не те мысли посещают тебя в последнее время. То Монте-Кристо с деньгами, то Джерри со слезами. Так не пойдет. Мечтать, конечно, здорово, но мечтами дело не поправишь. Не мечтать надо, мистер Том, а шевелиться. Крутиться, суетиться, творить, выдумывать, пробовать. Через «не хочу» и «не могу»… А стоя у окошка, можно заработать только бесплатный душ с третьего этажа.

Студент выходит с недовольной миной. Кажется, у юноши облом с интеграцией. Используем выгодный момент.

Я впрыгиваю в кроссовки, хлопаю дверью, пересекаю двор, цепляя расстроенного студента, и влетаю в подъезд Джерри.

– Саша, это ты? – голос Юльки звучит ровно, без недовольства.

Мне это не нравится. Я ожидал что-нибудь типа: «Ты еще не убрался, попугай кожаный?». Поэтому я чеканю железом:

– Это-не-Саша. Это Николай Григорьевич Томин.

Первое, что я хочу спросить, когда Джерри открывает дверь: что это за пумпиндель в «Ри-боке». Но быстро вспоминаю свой последний визит к Юлии и необходимость осмотрительности в выборе тактики. Поэтому опускаем глаза и шепчем:

– Можно?

– Проходи.

Джерри молодец. Воспитание, как у дворян французских королей. Не то что у Шурки. С порога: «Тебе чего?».

Следуя полученному разрешению, я прохожу. Джерри причесывается у зеркала в прихожей. Я воспринимаю это как знак внимания.

– Что такой кислый?

– Потому что кисло.

Юлька пожимает плечами.

– Представляешь, нам сегодня преподаватель стихи читал. Сказал, что так лучше понимается сущность его предмета.

– И что за предмет?

– Теория государства и права.

– Ну и как? Поняла сущность?

– Возможно. Хотя стихи были о любви.

– Я вот тоже потихоньку сущность государства узнаю. Правда, без стихов, но объясняется вполне доходчиво.

– Ты о чем?

– Юля, мне очень нужны сто долларов…

Последняя реплика произносится с максимальной жалостью и гнусавостью в голосе. Поэтому Джерри не сразу вступает в антитоминскую коалицию, а тихонько уточняет:

– Зачем?

Я, стараясь не слишком искажать факты, выкладываю ей историю с моим залетом. Джерри понимает не сразу:

– Тебя что, в тюрьму посадить могут?

– Могут. Они все могут. Ты пойми, Юлька, я не плачусь тебе, не прошу жалеть. Просто обидно. Ведь ни за что…

– Ни за что не бывает.

– Это, конечно, правильно, только меня действительно ни за что. По сути. Это не моя наркота. И я не хочу в тюрьму.

Юлька молчит. Потом неожиданно спрашивает:

– А ты не врешь, Том?

Я жалею, что выкинул следовательскую записку.

– Там потолок в дырочку.

– Где?

– В ментовской. Можешь сходить и проверить.

– Ты пробовал достать деньги?

– Да. Слишком мало времени. Шесть дней.

Джерри вздыхает. Я предвижу следующие слова. Поэтому упреждаю:

– Юль, не надо, а? Да, я дурак, пацан, никто, но я не хочу туда.

– Мать знает?

– Нет. Я не говорил, у нас все равно нет денег, зачем зря расстраивать?

– Когда сможешь вернуть?

– Как заработаю. Мне бы сейчас перехватить на время. Потом с Шуркой найдем.

Очень сомнительно. (Но это про себя.) Джерри встает с дивана и выходит во вторую комнату. Во мне затеплилась надежда. О Господи, лишь бы она набила что-нибудь.

Юлька быстро возвращается и протягивает мне стодолларовую бумажку. Я не верю своим глазам. Осторожно беру купюру и рассматриваю ее. Полноценный президент Франклин, чем-то похожий на нашего учителя истории, улыбается из своей овальной рамки. «Хундред долларс». «Унитед ста-тес оф Америка».

Я начинаю бормотать какие-то глупости. Юлька перебивает:

– Постарайся через месяц вернуть. Я взяла у отца. Он редко пересчитывает накопления. Если заметит, я совру что-нибудь. Но ты постарайся побыстрее.