Лягушка под зонтом

– Ладно, я шучу. Но после него, должна признаться, мне было проще устроить тебе поездку в Австрию.

– Спасибо Хансуте Вэнго, – вздохнула Ольга.

Полные губы Зои Григорьевны, ярко накрашенные, дернулись в усмешке. На тельце мидии остался розовый след. Но соус, который стекал с раковины, был по-прежнему кипенно-белый.

– Я уверена, он бы хотел большего, – спокойно сказала она.

– Мало ли кто чего хочет? – хмыкнула Ольга. – Он был мой друг и есть мой друг.

Зоя Григорьевна вздохнула. Потом засмеялась.

– Это мне нравится.

– Правда? – Ольга посмотрела на гостью. – Почему? Вы не хотели бы, чтобы я...

– Нет, – сказала она.

– Вы против смешанных браков? Аполитично, для вас особенно, – насмешливо заметила Ольга. – Мы живем в многонациональной стране и...

– Нет, здесь шкурный интерес, прошу прощения. Я расскажу тебе все, только дай мне получить удовольствие от обеда. Может быть, ты станешь варить не мыло, а обеды?

– Вам не нравится мое мыло? – Ольга нарочито возмущенно всплеснула руками. Потом сложила их на груди и выпрямилась на стуле. – Бабушке пожалуюсь. Прямо сейчас.

– Перестань. – Зоя Григорьевна поморщилась. – Не надо ложной истерики. Если бы мне не нравилось твое мыло, я бы не заказала тебе партию под северный завоз. Кстати, ты успеваешь? Я знаю, ты проболталась целую неделю у Нади.

– Проболталась, – передразнила ее Ольга. – Я ездила прощаться с лучшей подругой. Я отвезла детям ваши унты, в которых они готовы были идти купаться.

– Да ты что! – Зоя Григорьевна расхохоталась. – Так понравились?

– Надя стаскивала с них перед сном собственными руками! А младшая смотрела в окно каждое утро и спрашивала, когда придет зима.

– Ну что ж, это успех. – Она бросила в миску пустые раковины. Заглянула в кастрюльку – Ольга подала мидии точно так, как подают в европейском ресторане – в алюминиевой кастрюльке. – Что ж, путешествия – это прекрасно. Знаешь, чем они мне еще нравятся? – спросила Зоя Григорьевна.

– Можно понять, – усмехнулась Ольга.

– Нет, даже не пытайся, не догадаешься. – Лицо Зои Григорьевны переменилось. На Ольгу смотрела уставшая немолодая женщина. А только что она болтала с ней, как с ровесницей. – В чужой стране не думаешь о смерти, – тихо сказала она.

– А вы... думаете о ней? – У Ольги сжалось сердце. Она знала, что сердце Зои Григорьевны не самое здоровое. Ей предлагали вшить сердечный стимулятор, но она отказалась.

– Конечно. Но воспринимать смерть так, как атабаски, мне мешает кровь отца. Для них смерть – это переход в иной мир. Никакой трагедии. Вторая половина меня, которая от русского отца. – Она снова повторила слово «отца», которое, знала Ольга, не было для нее привычным, каждодневным. Ее собственное сердце снова сжалось – что такое она собиралась натворить? Обречь еще одного человека прожить жизнь без слова «отец»... – Эта самая половина, – говорила Зоя Григорьевна, – боится смерти. А в путешествии кажется, что будешь жить вечно. Убежишь от нее.

После обеда, перешедшего в ужин, они сидели не зажигая света.

– У вас скоро полярная ночь, – сказала Ольга, глядя в темное окно.

– И у тебя, – ответила Зоя Григорьевна.

Ольга усмехнулась:

– Да. Стоит только сняться с места и улететь.

– Между прочим, можешь заниматься мылом и там. Сваришь новое, назовешь «Розовая крачка» или «Краснозобая казарка». Пойдет нарасхват!

– Шутите, да?

– Нисколько. Я возьму тебя в нашу общину.

– Выпишете справку, что я происхожу из атабасков?

– Ты слишком светлокожая и светловолосая. Снаружи, – добавила она. – Но по своей сути ты наша. – Зоя Григорьевна сощурилась. – Внешне арктически холодная, а внутри... кипящая лава.

Ольга фыркнула.

– Скажете тоже. Лава, да еще кипящая. Может, застывшая?

– Знаешь, вулканы спят до поры до времени...

– По себе знаете? – ехидно спросила Ольга.

Зоя Григорьевна засмеялась. Но ее смех заставил Ольгу по-особому взглянуть на нее. Ничего, как будто такая, как всегда.

– Все-то тебе расскажи, – вздохнула Зоя Григорьевна. – В общем, я договорюсь с нашим тотемом, путоранским бараном. – Она подмигнула, потом поморщилась. – Он возьмет под свою защиту. Так что приезжай, ни о чем не волнуйся.

Ольга усмехнулась:

– Баран меня возьмет под защиту? Мне как – обидеться или обрадоваться?

– Принять как комплимент. Путоранские бараны – эндемики. Ты знаешь, что это такое, да?

– Конечно. Это значит, что таких нет больше нигде на свете.

– Да, только еще в одном месте – в Красной книге. А если серьезно, Ольга, ты можешь работать в нашей общине по контракту. По уставу, который мы утвердили, община атабасков имеет право заниматься хозяйственной деятельностью. Можешь делать свое мыло. Сама знаешь, сколько и каких растений на Таймыре.

– Триста шестьдесят видов, – отчеканила Ольга. Она писала в школе реферат по экологии Таймыра.