Лягушка-путешественница (СИ)

— Происхождение всегда считалось по отцу, — удивился мореход. — Разве вы не знали этого, госпожа Юлиса.

— Я не то имела ввиду, господин Картен, — смешалась девушка, мысленно ругая себя за глупость и длинный язык. Как она могла забыть, что этот мир принадлежит мужчинам? Теперь надо срочно выкручиваться.

— Не будет ли препятствием то, что гантов считают варварами?

— Ах вот вы о чём! — понимающе кивнул купец. — Не важно — какая мать, лишь бы отец был гражданином.

Такое пренебрежительное отношение к своему полу не могло не покоробить жительницу двадцать первого века. Ну в самом деле — почему так? Мать рожает ребёнка, воспитывает, а судьба его зависит от того, какое общественное положение занимает отец. Получается, что женщины ничего не решают?

Не удивительно, что гантки, так быстро «простив» своих похитителей и насильников, легко соглашаются выйти за них замуж. Даже стремятся к этому. Очень трудно не пропасть в незнакомом месте среди чужих людей и дурацких законов. Особенно женщине. Кому, как не ей, знать об этом? Так что стоит ли осуждать Ильде или Елси за то, что они просто пытаются выжить? Так же, как и она.

Вслед за матросами капитан тоже стал проявлять признаки нетерпения. Обычно спокойный и рассудительный, он чаще бранился, кричал на подчинённых, совершенно напрасно увеличивая темп гребли и продолжительность «рабочего дня». Близость дома словно подстёгивала его, заставляя забывать обо всём, в том числе и о здравом смысле.

Не удивительно, что люди начали потихоньку роптать. Причём на сей раз их мнения совпадали, не взирая ни на пол, ни на место рождения.

Как и Картену, Нике не терпелось поскорее сменить тесный душный трюм на просторную комнату. Спать не на досках, чуть прикрытых шкурами, а на тюфяке, набитом свежей соломой, вновь ощутить под ногами твёрдую почву. Но она видела, что на корабле назревает большой скандал, если не бунт. Причём сейчас капитану придётся иметь дело со всей командой.

Пассажирка несколько раз пыталась урезонить ретивого морехода, но вокруг всё время были люди. А Ника знала, как ревностно тот относится к любому покушению на свой авторитет. Выждав момент, когда рядом не оказалось ни одного матроса, она заговорила на языке аратачей.

— Мы уже близко, господин Картен. Стоит ли заставлять людей работать до изнеможения? Поверьте, день-два ничего не решит, но даст возможность отдохнуть и успокоиться.

Купец вздрогнул, зло сверкнув глазами из-под нахмуренных бровей.

— Они очень устали, — продолжала увещевать девушка самым мягким и благожелательным тоном. — А в этом состоянии человек способен на такие глупости о которых потом будет очень сильно сожалеть.

Шумно втянув носом воздух, капитан, видимо, собирался грубо ответить пассажирке, но в последний момент сумел удержаться.

— Я опаздываю с возвращением почти на три месяца, — проговорил он на том же языке. — Такого ещё никогда не случалось. Я не знаю, как там мои дети, жена, хозяйство. Что с ними? Возможно, меня сочли мёртвым, уже приносят жертвы на алтаре домашних богов, а Приск Грок готовится захватить моё имущество, пользуясь тем, что Уртекс только через год может попытаться пойти в эфебы. Каждый лишний день жжёт моё сердце, госпожа Юлиса. Поэтому будет так, как я скажу. А недовольные пусть отправляются за борт!

Последние слова он произнёс на радланском и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Неизвестно, к чему могло привести упрямое нетерпение морехода, если бы не вмешались боги, послав устойчивый северный ветер. Ника вновь обрядилась в свой брючный костюм, а матросы поставили парус. Гребцы наконец-то получили возможность немного отдохнуть. Правда капитан всё же время от времени сажал их за вёсла. Но Милим уже не колотил по бронзовой пластинке как сумасшедший.

Корабли стали попадаться чаще, так что даже опытному мореходу приходилось прилагать значительные усилия, чтобы избежать нежелательных встреч. Сильно изменился берег. На горизонте появились высокие горы с голыми, серыми вершинами. Иногда скалы подступали к самой воде, где прибой с шипящим шумом накатывался на мокрые камни.

Капитан, регулярно измеряя высоту Небесного гвоздя над горизонтом, сверял их положение с картой. Однажды он объявил:

— Если боги позволят, завтра мы будем в Канакерне!

Матросы отозвались восторженным рёвом, гантки даже их невесты настороженно помалкивали.

Ника с утра уложила вещи, обрядилась в своё единственное парадное платье, набросила на плечи накидку. Всё, она больше не вернётся в этот тёмный, тесный трюм с въевшейся в доски вонью. Самая длинная часть пути осталась позади. Но, возможно, она окажется не самой трудной? Впереди дорога через горы по продуваемым ветрами перевалам и узким извилистым тропам мимо отвесных скал и глубоких пропастей. Неизвестно ещё, кто или что её там ждёт?

Завозилась, не решаясь нарушить молчание хозяйки Риата. Девушка вздрогнула, прогоняя мрачные мысли.

— Посмотри, Паули узел забрала?

— Да, госпожа.

— Тогда пойдём отсюда.