Лягушка в сметане

— Странно, — хмыкнула Варя, — я до сих пор ни разу об этом не вспоминала… Ладно, расскажу уж тебе все. По ходу пьесы я должна была целовать одного нашего мальчика…

— Погоди, а в каком классе это было?

— В девятом. Вадик, перестань меня целовать, иначе я не могу сосредоточиться!

Он на минутку оторвался от нее.

— И как ты его целовала?

— Никак, я отказалась это делать.

— Целовать на виду у всех или вообще?

— Тебе хорошо смеяться. Он был такой задавака. Парням хвастался: захочу — любая герла моей будет. И при этом он так выговаривал это слово, как будто оно было матерным.

— Но этот же поцелуй не то, что целоваться с ним по желанию.

— Все равно. Он с таким видом на меня смотрел, так своими губами двигал… не то что целовать — подходить к нему не хотелось.

— Надо было и тебе так же на него смотреть, с презрением.

— Сейчас, наверное, я бы смогла это сделать, но тогда… А руководительница драмкружка ничего не желала слушать, а только заявила, что не потерпит неподчинения… Дала мне понять, что на эту роль у нее очередь, а тут какая-то… По ее мнению, вовсе не звезда…

— И на этом твоя актерская карьера кончилась?

— Кончилась, — со вздохом ответила Варя.

— А какая началась?

— Об этом я тебе потом расскажу. Лучше посмотри, который час.

Вадим опять взглянул на часы.

— Без пяти четыре. А что ты все о времени беспокоишься?

Варя не ответила на его вопрос. Помолчала и слегка тряхнула головой, будто на что-то решаясь.

— Вадик, дай слово выполнить то, о чем я тебя попрошу.

— Нет, дорогая, в такие игрушки я не играю. Слово могу дать, только если знаю, в чем дело, и уверен, что смогу его сдержать. Скажи, что ты хочешь, а потом посмотрим.

— Утром, когда за нами придут…

— Варенька, милая, мы же не в гестапо попали, а всего лишь в чужой подвал… Зачем ты на саму себя страх нагоняешь?

— Во-первых, подвал этот мой, если ты не забыл, а во-вторых, мой папа считает, что врага лучше переоценить, чем недооценить.

— Нет, положительно, советский кинематограф пустил в твоей душе слишком глубокие корни.

— Ну при чем здесь кино!.. — чуть было не рассердилась она, но потом поняла, что Вадим нарочно ее поддразнивает. — Хорошо, пусть я совок, но неужели трудно меня послушать и сделать так, как я прошу? Чем дольше мы с тобой пререкаемся, тем меньше времени у нас остается. Ты можешь быть серьезнее?

— Все, я серьезен, как преподаватель философии. Как Диоген. Как Сократ. Кармина нулла канам, что значит: не буду петь никаких песен!

— Прикалываешься, да?

— Вот видишь, как ты на меня действуешь? Ни с того ни с сего латынь поперла. Говори.

— Когда нас будут расспрашивать, почему и для чего мы сюда проникли, откажись от меня.

— В каком смысле?

Даже в кромешной тьме, что их окружала, Варя почувствовала, что Вадим нахмурился и всякая шутливость отлетела от него, как опавший лист.

— Лучше даже сказать правду. Я тебе должна пять тысяч баксов, и ты пошел у меня на поводу только потому, что я тебе такое условие поставила. А иначе отдавать не хотела. Добавь слезы. Копил, занял в долг, а тут такой облом. Ори, что ты никогда никому ничего не скажешь, что тебе только деньги нужны — и все, в остальном ты не при делах. В общем, подумай, как это достовернее сыграть.

— Ты что, с ума сошла? — Вадим даже отодвинулся от нее, почувствовав себя оскорбленным. — Сыграть, говоришь? Хорошего же ты обо мне мнения! Я, между прочим, в драмкружок не ходил.

— Вадик, дорогой! — Варя поцеловала его в губы долгим поцелуем. — Кто знает, что там снаружи за козлы? А вдруг тебе удастся вырваться, и тогда… Тогда у нас обоих будет шанс, понимаешь?

— Понимаю. Чтобы вырваться, мне нужно изображать из себя дерьмо!

— Лучше живая собака, чем мертвый лев.

— Хорошо. Если ты считаешь, что отсюда можно вырваться лишь таким путем, я согласен. Только с небольшой поправкой.

— С какой? — оживилась Варя.

— Отрекаться от меня будешь ты. Мол, знать не знаю, думала, это его дача, вернее, его родителей, вот мы и лезем, потому что они своему сыночку ключей не дают…

— Вадим! Что ты придуриваешься?!

— Ничуть. Я всего лишь развиваю твою мудрую мысль.

Варя рассердилась. Ей казалось, она приняла верное решение, как порядочный человек хотела вывести из-под удара того, кто попал в неприятности по ее вине, а он еще и сопротивляется!

— Какие все-таки мужчины дураки! Подумать только, и они управляют современным обществом.

— Спасибо за комплимент! — язвительно сказал Вадим.

— Ну перед кем ты собрался разыгрывать героя? Перед людьми, которые, по твоему мнению, слова доброго не стоят?

— Я не знаю пока, что это за люди и чего им от нас надо. Да и ты не знаешь, а уже требуешь, чтобы я от тебя отрекся.

— Я не требую — прошу.

Возможно, в идее Варвары было рациональное зерно, но последовать ее совету Вадим не мог. Кто бы ни были те люди, которые жили сейчас на даче Будилина, разыгрывать из себя идиота он был не согласен.