Лягушки

В начале же его Эсмеральдыч не делал никаких оговорок. Мол, есть хорошие серные бани после девяти вечера. То есть рекомендовал их в связи с интересом Ковригина к баням и парным. И никакого раздражения появлением проезжего не выказывал. Но потом стал вредничать. Из-за чего? Из-за Древесновой? Однако шипение было произведено Эсмеральдычем (или кем там?) не в связи со словами о Древесновой.

Эсмеральдычем было высказано пожелание Ковригину быть повнимательнее. Ковригин якобы ощутил всего две мелкие подсказки. О серных купальнях. И о коротком дне в парных. А Эсмеральдыч, по его мнению, одарил Ковригина более важными подсказками и предостережениями. Чёрные шнурки. Древеснова и ставки на неё. Растерянность при упоминании о дирижаблях. Шипение Эсмеральдыча. Дождевой червяк, умелец щекотки. Неряшливость обуви Ковригина, вынужденного ползать подземными ходами и напугавшего город. Поедание гуталина столовой ложкой. И прочее, и прочее. Куча этого прочего. И что было вывалено Эсмеральдычем без всякого смысла, а что, напротив, искривлено со значением, — поди разберись! В прошлый раз Эсмеральдыч отнёсся к проезжему человеку со вниманием, даже будто бы с симпатией (имел информацию или поставленную кем-то задачу?). Сейчас же Ковригин почувствовал озабоченность гуталинных дел мастера и явные его подозрения. Совет был даден ему банальный — ехать в Москву, там Ковригину место, там — его пост. И это при знании того, что он в половине первого ночи в Москву отъезжает. Билет в кармане.

Неужели у кого-то возникли опасения, что билет билетом, а в Москву Ковригин отъезд отменит, задержится в Синежтуре (или его что-то здесь задержит, скажем, приключение нечаянное в "Лягушках") и продолжит нервировать в городе некие силы. Теперь Ковригин вообразил (фантазий у него хватало), что в Синежтуре происходит столкновение нескольких партий (впрочем, слово "партий" вряд ли было уместно, оно у нас по традиции обозначает нечто громоздко-дисциплинарное, с жёсткой конструкцией, затянутое корсетом), а потому, скажем так — столкновение нескольких сил. И даже обострение этих столкновений. Он же, Ковригин, с неразъясненной Древесновой остаётся для неведомых ему сил фигурой загадочной, ожидать от него можно чего хочешь и чего не хочешь, а потому пусть катится отсюда подальше.

Мысль такая, повторюсь, возникла в воображении Ковригина.

И порождена она была отчасти искренним или мнимо-игровым недоброжелательством Эсмеральдыча.

"А проверим! — сказал себе Ковригин. — А проверим!" С дерзостью сказал. С вызовом.

Ресторан "Лягушки" работал, и Ковригина впустили в него с улыбками доброжелательства. Ответственный гарсон-консультант Дантон-Гарик будто бы только для того и существовал в мироздании, чтобы ожидать при входе в зал Тортиллы именно Ковригина. Дантон-Гарик деликатными словами позволил себе напомнить о подвигах Ковригина в усадьбе Журино, о них в Синежтуре уже слагались легенды ("Хорошо хоть, не былины, — подумал Ковригин. — И не песни о конноармейцах…"). При этом в словах и в глазах гарсона-консультанта не было иронии и соблюдалось служебное отдаление мелкого чина ("знаем свой вершок…") от личности значительной.

Ковригин расслабился. И зря. Но об этом — так, мимоходом…

Угадывалось желание Дантона-Гарика спросить о чем-то для него важном, не исключено, что о приме Хмелёвой или о Древесновой, но никакими вопросами гарсон Ковригина не затруднил.

И Ковригин был препровождён к известному столику у известного ему фонтана.

— Кухню нашу, Александр Андреевич, вы знаете, — сказал гарсон. — Но если пожелаете заказать нечто особенное, из любых кухонь мира, то для вас… Для вас всё явится, пусть и с небольшой задержкой, но в наилучшем виде и из свежайших продуктов… Хоть бы и из только что пойманного на Карибах тунца… Такое получено распоряжение…

— Спасибо. Заранее спасибо. Что-нибудь придумаю… Озадачу вас, озадачу! — возрадовался Ковригин. Но вспомнил. Спросил уже с опасениями: — Это не к меню. Это на всякий случай… Серные бани у вас сегодня как?

— В порядке. Но нынче особенно хороши восточные бани! — сказал гарсон.

— Ну и слава Богу! — заключил Ковригин.

— Какова сегодня ваша культурная программа? — поинтересовался Дантон-Гарик. — Времени у вас немного. А в Синежтур вас, к нашему огорчению, может, более и не занесёт. Итак — бани, шахматный клуб, прогулка с факелом мимо привидений, удовольствия за столом? В каком сюжетном порядке вы пожелаете провести вечер?

"Этак и впрямь не сядешь в поезд…" — обеспокоился Ковригин.

— Начнём с удовольствий за столом, — сказал Ковригин. — И на часок — в бани! Факелы с привидениями отменяются. Ужо нагулялись в подземельях. Ну, может быть, минут на пятнадцать загляну в шахматный отсек. К лягушкам местного подвида.

— Разумно, — кивнул гарсон. — Принято.

— А то, может, и вовсе исключу из интересов шахматные баталии и болота с номерами, — раздумывал вслух Ковригин. — Там ведь, небось, у лягушек никаких новых затей не прибавилось…

— Как сказать… — произнёс гарсон.

— Что вы имеете в виду? — спросил Ковригин.