Лягушки энергии. Собрание квазимистерий

Крести, 9 и 6, 6 и 9.
9 и 6,
6 и 9.

Бабочка Икс

ШАРОН СТОУН

Белой-пребелой тропой
шли слепой и глухой,
шли на охоту,
прикончить кого-то.
Ой!

БОРХЕС

Непросто мне, охотник я приличный,
лопатой расписаться в силе.
17 лет пишу пейзажи я тайком,
коль прикоснуться языком,

красный – там, где тишь да гладь,

зеленый – где едрена мать,
а черный где – вбиваю гвоздь,
а белый где – дырявлю холст.

Мой цвет предельно чист,

я, кажется, супрематист.

БЕТХОВЕН

Я слышу, что поешь ты песнь,
и голос твой не мелок.
Как тихо здесь,
музыка ловит белок,
летучие могилы манят сов,
окошки открывая из кустов.

(поет)

Под кустом, под кустом
тихо плачет Шарон Стоун
и об этом, и о том…
и красный шарик катится из губ ее.

БОРХЕС

Подай-ка, брат, ружье
и сам стреляй.
Красавица, не говорите АЙ,
для непременной муз острастки
из вас мне требуется краска —
так станьте розовым, а там, где голубой,
повешу баночку с водой.
одна и второй
передо мной
второй предо мной
после одна
одна и второй
после меня

БЕТХОВЕН

Мой друг поет, протягивая длани,
он, верно, вами в сердце ранен.

ШАРОН СТОУН

Спасенья нет от всякой пьяни.

(пауза)

Бросается с обрыва Сфинкс,
взлетая бабочкою Икс.

Генрих VIII

ГЕНРИХ VIII

Тошновато.
Тошновато.
Денег маловато.
Денег нету.
И, словно дуло пистолета,
меня смущает дискомфорт,
на грудь поставив мне ботфорт.

Да и вообще, старик я старый,

вчера пришли ко мне две пары,
при мне тряслись они вчера,
не помню, час иль полтора.
У дам были тяжелые крестьянские ноги
с толстыми щиколотками.

Я голый возле них сидел,

во все глаза на них смотрел,
но ничего не завелось
во мне, как будто я не лось.

АННА БОЛЕЙН

Почто мне это говорите?
За это вы в аду сгорите.

ГЕНРИХ VIII

Периклу нет в чуме нужды,
чума глядит из бороды,
моя возлюбленная Анна,
когда в Аспазии пазы
полезли наглые пажи,
как боевые тараканы.

АННА БОЛЕЙН

Почто мне это говорите?
Лишь вы один мой повелитель,
вы мой божественный напарник.
Вчера меня один пожарник
всю ночь за волосы таскал,
к совокупленью принуждал,
но я, конечно, не дала,
но лишь взяла…

ГЕНРИХ VIII

Казнить козла!
А я все думал: покусали б меня, что ли, —
но с малым напряженьем воли,
но вяло думал, без накала.
По телевизору муз ы ка грохотала.

АННА БОЛЕЙН

Почто мне это говорите?
Уж лучше вы меня казните.

ГЕНРИХ VIII

А что, хорошая идея.
Как идеальна эта шея!
Ее бы топором рубить
или веревкою душить.

Впрочем, кажется, то, что я рассказываю, —

способ говорить о любви к тебе.

АННА БОЛЕЙН

Думал ли Генрих VIII, созерцая оргиастические
явления, о своей любви?

ГЕНРИХ VIII

Нет, не думал.

АННА БОЛЕЙН

Думал ли Генрих VIII, созерцая и так далее,
о том, что он заколдован?

ГЕНРИХ VIII

Думал.

АННА БОЛЕЙН