Лягушки Манхэттена (ЛП)

На дворе понедельник, и я в говно. Сижу в каком-то маленьком баре, сконструированном во времена сухого закона, загипнотизированный волосами девицы. Они окрашены во всевозможные пастельные цвета. Она похожа на единорога или калейдоскоп. В ее носу кольцо, маленький серебряный кругляшек, отсветы на котором переливаются каждый раз, когда она смеется. Девушка привлекательна в нетрадиционном смысле, и я говорю о ней «Она», потому что уже в четвертый забываю ее имя.

— Черт, да, еще один круг! — Джин возникает из ниоткуда и машет рукой.

Уверен, бармен поймет этот жест, как «налить всему бару», но я слишком пьян, чтобы переубедить его. Вообще-то, мне хочется уйти.

Во время пьянки или вечеринки есть момент, когда вы незаметно пересекаете неуловимую грань. Мне было весело, я хотел чудить и был готов подписаться на любой движ, считая, что буду жить вечно. Я был полноправным участником отдыха, танцевал и откровенно флиртовал. Заглатывал шоты и напивался ядовитым ликером. Но потом как будто щелкнули выключателем: и вы понимаете, что смертельно устали, и с вас достаточно. Вы ничего не хотите больше, чем оставить шум и болтовню позади. Такое же бывает, когда вы съедаете полную пачку чипсов или просматриваете слишком много эпизодов сериала «Западное крыло».

— Я иду домой. — Я кладу руку Джиму на плечо.

— Что? — пытается он перекричать музыку и шумные разговоры.

— Я иду домой! — повышаю я голос.

— Нет! Ты чего, мужик? Нам же весело. С нами прекрасные женщины. — Он хватает и притягивает к себе ближайшее тело, и девушка тут же льнет к нему, как влюбленная кошка. — Выпивка льется рекой. Ты не можешь пойти домой, чувак!

Я машу ему рукой, словно говоря: «Не спорь со мной, я иду домой. Приятной ночи». И направляюсь к лестнице, желая выбраться на воздух из этого грязного подвального бара.

Моя нога касается последней ступеньки, и я, пошатываясь, не с первого раза открываю дверь. Как только у меня выходит, я вываливаюсь на аллею главной улицы Трайбеки. Теплая летняя ночь забирается в мои легкие вместе с запахом мусора и пота. В любом случае это лучше, чем дышать спертым воздухом подвального заведения. Шатаясь, бреду по тротуару. Этим ранним утром понедельника улицы пусты.

Мне следует быть осторожнее, но алкогольный покров дарит ощущение ложной неуязвимости, и я решаю не вызывать такси. Я и так дойду до своей квартиры, здесь не далеко. Ноги кажутся тяжелыми, и мне хочется быстрее упасть на кровать.

Тут в голове загорается яркая лампочка.

Я должен написать Джемме.

— Чего? Ну нет. — Господи, теперь я говорю сам с собой.

Но эта мысль меня не покидает. Я не говорил с ней с тех пор, как она бросила меня на обочину, ну или на испачканный пол кофейни. Мне так много раз хотелось с ней связаться. Когда я ночевал в Хэмптонсе и два дня подряд смотрел сериал «Во все тяжкие». Когда в парке увидел даму, у которой на плечах сидели две белки, и мне захотелось сфотографировать ее и отправить снимок Джемме. Или когда я наконец нашел финансирование для проекта «Графит. Дом» и в одиночку дома пил шампанское.

Гадство, так вот что значит реально в кого-то влюбиться? Я обречен.

Но… я не могу ей позвонить. Я идиот и козел. Я стал таким, каким, она говорила, я стану; тем, кем обещал не быть, когда мы начинали нашу связь без обязательств. Мой тупой указательный палец водит по экрану в поисках ее номера, вынуждая меня написать ей.

— Ой, да похер. — Теперь я говорю с собой посреди улицы. В Нью-Йорке за это могут арестовать.

Не теряя больше ни минуты на споры с собой, я захожу в «Эпп Стор». Ищу то, что мне нужно, сразу же скачиваю и вношу ее номер в приложение.

Что за приложение? «1-800-НеПишиЕй». Я услышал о мужской версии этого приложения от кого-то из сотрудников: оно предотвращает отправку пьяных сообщений бывшим. Как только вы попытаетесь это сделать, приложение сначала откроет окно с вопросом, действительно ли вы хотите написать эсэмэс. Вы можете загрузить в него вопросы вроде «Помнишь, когда он забыл о твоем дне рождения?» или «Он отказался знакомиться с твоими родителями».

И теперь в это приложение внесен номер Джеммы, и я не собираюсь его оттуда удалять. Может, стоило добавить выскакивающее напоминание о том, какой я дерьмовый человек.

Потому что сейчас я чувствую себя именно таким.

Глава двадцать вторая

ДЖЕММА

Коди вздрагивает, часто дышит и такой периодичностью произносит слово «детка», словно проклинает меня. Его тело сокращается, валится на меня, выбивая воздух из моей диафрагмы, и придавливает мое собственное, будто пытается меня выжать, как он только что сделал со своим членом.

Я стискиваю зубы и ничего не говорю, а ощущение давления с каждой секундой становится все некомфортнее. Моя девочка, пульсирующая и горящая из-за едва замелькавшего на горизонте оргазма, молит об облегчении. С ней бастует и клитор.