Лягушки, принцессы и прочие твари (СИ)

Я взяла хлюпающую носом Дальку за руку и мы скрылись в темноте подземного хода. Правда, я умудрилась стукнуться о вешалку, когда уходила, и ссадила о нее локоть, что слегка подпортило мне пафос момента и помогло унять нервную дрожь.

Теперь могла идти на все четыре стороны. Я была свободна, как и мечтала. Я была уверена, что сбежать не решусь, но вот, оказалось, что меня достаточно слегка припугнуть, чтобы я сорвалась  с места. И, все-таки, это была свобода. Специфическая, с тухлым привкусом страха, как и все в моей жизни, но, все-таки, свобода.

Глава 2, в котором глаза боятся, а принятие решений откладывается до лучших времен

На столе стояла банка, определенно, это была банка. Фахраса украдкой ущипнула себя за руку. Нет, это не был особо подлый кошмар. Из банки доносилось кваканье. И Фахраса раздумывала, что лучше, упасть в обморок или оторвать дочери ее бесполезную белокурую голову. Пока она больше склонялась к варианту «оторвать голову», потому что он избавлял ее от кучи проблем. К тому же никто не мог помешать Фахрасе сначала оторвать дочери голову, а уж потом упасть в обморок, как и положено делать почтенной сьесе ее лет, когда на ее столе появляется королевская лягушка.

Дочь Фахрасы, Лима, была девушкой крайне строгих правил. Настолько строгих, что даже ее мать иногда удивлялась, как это у нее такая вот принципиальная дочь выросла и, главное, в кого. Мать Лимы, сьеса Фахраса Хос, никогда в браке не состояла, и никогда даже не собиралась. Сама Лима была рождена исключительно для того, чтобы Фахрасе было кому однажды передать силу: не было в этом ни капли обычного женского желания создать семью и завести ребеночка. Возможно, будь Лима хоть сколько-нибудь похожа на мать, Фахраса уделяла бы ей чуть больше времени. Но Лима не взяла от матери совершенно ничего, и, разочарованная, Фахраса пустила ее воспитание на самотек, лишь иногда в порывах вдохновения пытаясь дочь чему-то научить.

В шесть лет она вдолбила Лиме грамоту, и даже купила пару детских книжек, на чем этот порыв энтузиазма и кончился.

Однако Лима неожиданно чтением заинтересовалась и даже смогла выпросить у матери доступ в библиотеку университетского городка, в котором они на тот момент жили. Фахраса тогда крутила роман с какой-то крупной университетской шишкой, потому просьба дочери никаких трудностей для нее не представляла. Более того, эта просьба была Фахрасе крайне выгодна.

Если бы Фахраса тогда потрудилась бы узнать, что читает ее дочь, ее бы впредь не удивляло Лимино поведение. Но та была слишком увлечена своей личной жизнью, чтобы обращать внимание на такие мелочи, хотя стоило бы.

В хранилище знаний, в месте, с пола до потолка заставленном высокоучеными книгами вперемешку с образчиками классической литературы, Лима умудрилась найти маленькую полочку с дамскими романами в ярких обложках. Пока Фахраса блистала на высокоученых собраниях в качестве невесты, не столько ластясь к спутнику, сколько прислушиваясь к идущим там разговорам, Лима сидела в библиотеке и глотала книгу за книгой. К тому времени, как Фархаса бросила свою шишку и потихоньку исчезла вместе с дочерью из городка, эти романчики уже были читаны-перечитаны и вызубрены едва ли не наизусть. Еще из библиотеки пропало несколько весьма ценных книг. Лима выполнила эту просьбу матери с огромным неудовольствием, ведь в книгах девушку, взявшую что-нибудь без спроса, обычно ловили разные мускулистые мужики и со вкусом пытали страниц этак двадцать.

Однако все обошлось. Фахраса не ошиблась в своих расчетах: Лиму хорошо знали, и заподозрить в том, что этот ангелочек выносит под расшитой оборками розовой юбкой книги с Запретным Знанием не мог никто.

С тех пор Фахраса запомнила, что Лима — оружие безотказное.

Лима была хороша той самой красотой, которой блещут благонравные девочки-сиротки с картинок поучительных книг. Розовощекая, с голубыми глазами в пол-лица, с губками бантиком и почти белого, цвета свежего пшеничного хлеба, локонами до пояса, которые Фахраса заплетала с сложную прическу и украшала розовым бантом, она была воплощением невинности, ангелом Веды, сошедшим на грешную землю. Когда Лима выросла и ее фигурка пробрела весьма пышные формы, она стала еще краше, а уж ее тихий мелодичный голосок, неподдельная наивность и миленькие манеры заставляли мужчин терять голову. Фахраса и сама любила в юные годы поиграть в прелесть, какую дурочку — но тут Лима мать превзошла: она такой и была.

Как только Лима достигла совершеннолетия, к ней начали свататься. Там были и богатые пожилые мужчины, обещавшие шелка и бархат, золото и бриллианты, и пылкие юнцы без гроша в кармане, готовые ради одного Лиминого взгляда залезть на самую высокую гору или сделать что-нибудь такое же безрассудное и смелое.

Однако Лима, к немалому Фахрасиному удивлению, отшивала всех с несвойственной ей решительностью.