Лягушонок на асфальте (сборник)

взрослых, нигде нет. Мы иногда придумаем шкодный вопрос и задаем учителям.

Раз с Митькой Калгановым придумали. Физичка Екатерина Тимуровна пришла в

класс. Митька встает и спрашивает: «Екатерина Тимуровна, ни Михайло

Иванович Ломоносов, ни Майкл Фарадей не учили этому, однако я спрошу: все

рождаются равными, а откуда берутся валютчики и бюрократы?» А еще Митька

при встрече со своими родителями выдает коронную фразочку: «Взрослые?

Взрослые любят критику. И самокритику тоже».

- Вы не без яду!

- Какой там яд, тетя Кира? Мы покорные существа. Слегка поострим, на том

наши обличения и закончились.

Кира шла в тени, Маша - на солнцепеке. Их разделяли стволы тополей. Едва

мимо них проехал кургузый автопогрузчик, Кира перевела Машу через шоссе.

Вступив в прохладу турмы - угольной башни, Маша покачнулась: так резок

был переход из упругости зноя в невесомость тени.

Турма громоздилась под облаком, окутываемая дымом. От нижней части

турмы вправо и влево простирались батареи коксовых печей. Все сооружение:

угольная башня и коксовые печи - напоминало перевернутую букву «Т»; оно

ничем не отличалось от того, которое Маша видела издали в Железнодольске.

Она знала от Хмыря, что вдоль одной стороны катаются

коксовыталкиватели, а вдоль другой - двересъемные машины.

Какой-то неуклюжий громадный красный агрегат стоял на рельсах. На его

высокий мостик выскочил человек в толстой суконной робе и войлочной шляпе,

задержался у круглых железных перил, взглянув на огненный квадрат, и нырнул

обратно в кабину.

Маша заинтересовалась этим огненным квадратом и чуть не ахнула, подойдя

к агрегату поближе: то был не квадрат, а полая, вертикальная кирпичная камера,

ее бока, раскаленные, гладкие, источали золотисто-розовое марево, и сквозь это

марево чернела неподалеку «глава» домны и виднелись барашки - распадался в

небе след реактивного самолета. Кира подошла к ней и объяснила, что

обыкновенный коксовыталкиватель выдавил из камеры коксовый пирог. Камеру

сейчас наглухо закроют стальными огнеупорными дверями и наполнят шихтой,

и за неполную смену из шихты получится кокс.

В стеклянной будочке Кира подошла к тучному мужчине. Она назвала

мужчину товарищ Трайно. Он наливал в стакан газировку. Пока вода

пузырилась из крана, Кира успела объяснить, кто Маша такая и к кому ее надо

отвести. А пока он, разжимая на резиновой пипетке зажим, капал в воду соляной

раствор, Кира ушла. Поднимаясь за Трайно по лестнице, Маша сановно

полузапрокинула голову, приспустила веки и тяжело ступала, свесив руки. Если

бы он оглянулся, то обозлился бы: так похоже она копировала его.

Он вывел ее на ветер и солнце. Это был верх коксовых печей - кирпичное

поле, на котором, пожалуй, можно играть в лапту, а может, и в футбол.

Они остановились возле вентилятора. Воздушные вихри, посылаемые

качающимся пропеллером, докручивались до спины рабочего. Рабочий стоял на

раздвижной лестнице, что-то скалывая железной лопаточкой в горловине трубы;

волосы на затылке поблескивали, как влажное стекло; сукно куртки мерцало

солью в ложбине спины.

Из угловой будочки, находившейся в конце поля, вышел приземистый

человек и весь засверкал в полдневном светопаде. И лишь только взмахнул

руками, над ним вспыхнули радуги.

- Кто это?

- Старший люковой Семерля.

- Мокрый.

- Окунулся.

- Как?

- Под холодный душ лазил. Ф-фу.

- Прямо в спецовке?

- Прямо в спецовке. Ох, жара!

- А где папа?

- Вон загрузочный вагон. - В той стороне, откуда шел Семерля и куда

протянулись рельсовые полосы, темнел диковинный для Маши вагон,

состоящий из колес и каких-то конусов, в просветы между которыми мог пройти

крупный дядька, вроде Трайно. - Там должен быть твой батька. Между прочим, я

врио начальника...

Маша засмеялась.

- Как вы себя назвали? Врун начальника?

- Ох, невежество. Временно исполняющий обязанности начальника.

- Спасибо за разъяснение.

- Я к чему о своей роли сказал? По обязанности и по личному интересу я

вникаю, как работники блока ведут себя в семьях. Есть еще у нас... Жинку

кулаком угостит. Запьянцовские встречаются.

- Страдают пережитками прошлого?

- Оно. Детей не контролируют, не беседуют.

- А кто будет в козла стучать? Я про мужчин. Придут со смены, отдохнут, во

двор. И дубасят костяшками, кто громче. Железом столы пооббили. Заспорят -

до драки...

- Оно. Точно балакаешь. Не все отцы ответственно воспитывают детей.

- А по-моему, нашим воспитанием в основном занимаются матери.

- Ошибочный вывод. Статистика проблемы лично мною изучена. Я

поправил, ты запомни. Насчет матерей... Тебя бросил отец. И у тебя вывод

создается насчет отцов. Хороших отцов надо иметь.

- Их выбирают матери.

- Не принципиально выбирают. Не советуются. В старинку дивчина

собирается замуж - к пастырю.

- Мы-то ведь в бога не верим.

- Зато верим в идею. И пастыри теперь не хуже.

- А я читала фельетон про попа...

- Я имею руководство в виду, ибо мы пасем подчиненных, направляя их в

духовном плане. И с нами надо советоваться. Раньше никуда без совета...

- И жили? Никаких разводов? Никаких домино? Дети боялись родителей?

Контролировали детей родители и, если что, - крепко воспитывали?