Лямур, тужур и абажур

Вадик Воронко уже перестал задавать себе вопрос, отчего он бросил все свои дела и нянчится с этой девчонкой, возит ее, куда скажет, и вообще проводит с ней почти все свое время. А перестал он удивляться, когда понял, что ему это нравится. Нравится смотреть на Машу, нравится слушать ее голос, нравится ей помогать. И если раньше он бы и думать не стал ни о какой собаке, то сейчас полностью уверился в Машиной правоте. Конечно, собаке нужно помочь, нельзя же ее бросить или равнодушно смотреть, как живое существо отправят на смерть!

Они немножко заплутались, потому что Маша на стройке никогда не была, спросили дорогу у местного дедка в валенках и облезлой шапке-ушанке.

– Дедушка, – вежливо обратилась к нему Маша, – как проехать к дому, который сгорел?

– А вам зачем? – осведомился дед. – Ежели посмотреть, дак там не на что, одни головешки. А ежели работяг переманить хотите, то они уже занятые. Витька Маслюков их нанял баню строить и гостевой дом.

– Нам по делу! – строго сказал Вадик, высунувшись из окна.

– Тогда езжайте до поворота, а там по запаху найдете! – махнул дед рукой.

Запах горелого проникал всюду, через некоторое время Маше стало казаться, что вся она пропиталась ужасным запахом и теперь так будет всегда.

От дома и вправду осталось немного – обугленные стены, черные стропила. Из-за закопченного вагончика раздавались рычанье, лай и человеческие голоса. Маша вышла из машины и побежала, увязая в грязи и золе, не дожидаясь, пока Вадик развернется.

За вагончиком прямо на земле были брошены полосатые матрацы и другие немудреные пожитки, возле них отирались двое черноволосых парней. Еще один таджик постарше стоял рядом с краснорожим, квадратного вида мужиком в распахнутом коротком полушубке и огорченно качал головой. Чуть в стороне находилась собака – большая кавказская овчарка. Она угрожающе рычала и скалила зубы.

– Да что тут возиться! – орал краснорожий. – Сейчас возьму дома ружье, да и стрельну эту суку! Достала уже!

– Нехорошо, хозяин, – увещевал его таджик, – нехорошо убивать. Собака свой долг выполняет, охраняет, за что же ее?

Тут он заметил Машу и умолк.

– Здравствуйте… – проговорила Маша, глядя на собаку.

– А ты еще кто такая? – вызверился на Машу краснорожий.

Маша перевела на него взгляд, он был очень похож на маминого водителя Виталика, только постарше и не такой гладкий. Глаза у Маши сузились от сдерживаемой ненависти, она шагнула к мужику и спросила вроде бы тихо, но слышно было всем:

– А ты кто такой и что делаешь на чужом участке?

Немолодой таджик аж крякнул – ему послышались знакомые интонации бывшей хозяйки Анны Сергеевны, краснорожий же попер на Машу, как танк, выплевывая матерные слова, как вдруг кавказская овчарка подбежала ближе и вцепилась ему в рукав полушубка.

Мужик мигом умолк и шепотом сказал:

– Да она бешеная! На людей бросается, точно нужно пристрелить!

– Тебя самого хорошо бы пристрелить, – сказал, подходя капитан милиции Сидоров, – чтобы не шарил по чужим участкам.

Витька Маслюков, который и вправду хотел прихватить кое-какие оставшиеся от пожара стройматериалы, тут же скис, с капитаном милиции Сидоровым у него были давние споры по поводу частной собственности. Капитан не раз говорил Витьке, что чужое брать нельзя, даже если это чужое лежит на неогороженном участке и в данный момент никем не охраняется. Витька же, напротив, был твердо уверен, что все, что не охраняется взводом автоматчиков и часовыми на вышках, является имуществом ничейным и его не только можно, но и нужно немедленно забрать, чтобы хозяину неповадно было провоцировать порядочных людей. Раз лежит просто так – стало быть, никому не нужно, утверждал Витька. Из-за этого случались у него стычки с односельчанами, и капитан Сидоров был полностью в курсе подлой Витькиной натуры.

Собака, почувствовав, что Витька больше не боец, отпустила рукав полушубка и отошла в сторону, по-прежнему скалясь.

– Прямо не знаю, что с ней делать, – нахмурился капитан, – никого к себе не подпускает…

– Я попробую, – тихо, но решительно сказала Маша, – только вы не мешайте. И этого, – она махнула в сторону Витьки, – чтобы духу на участке не было…

Витька заворчал не хуже овчарки, но таджик дернул его за многострадальный рукав полушубка, и Витька отошел за вагончик.

Маша сделала первый осторожный шаг к собаке. Вадик Воронко потянулся к здоровенной дубине, которой, надо полагать, и заперли дверь вагончика во время пожара.

– Не балуй, – тихонько сказал капитан Сидоров, – собака и так нервничает…

Собака рыкнула тихонько и раскрыла пасть.

– Маруся… – проговорила Маша, – ну давай не будем ссориться… Я понимаю, как тебе тяжело, мне тоже жалко твоего хозяина…

С тех пор как погиб хозяин, никто не называл Марусю ее ласковым именем. Звали по-всякому, кричали, замахивались палкой. Стукнуть никто не смел – Маруся близко к себе никого не подпускала. Теперь же, услышав негромкий мелодичный голос Маши, собака растерялась. Ей захотелось вдруг положить голову кому-то на колени и пожаловаться на несправедливую судьбу, лишившую ее хозяина. С другой стороны, жизнь научила ее никому не доверять.