Лиан

Я не стал подходить близко к телам родителей, потому что помочь им было уже нельзя, а я не хотел запомнить более ужасную картину, чем уже видел. А что запомню, в этом я не сомневался. Поэтому стал исследовать обломки с целью найти сестру. Некоторые лежали на дороге, некоторые — на обочине, кое-какие детали (и люди) улетели даже в лес. Туда-то я и собирался пойти, когда услышал голоса врачей.

— … ещё жива. Требуется немедленное переливание…

— Успеть бы довезти. Слишком серьёзная рана, может не дотянуть…

Я глянул в сторону и увидел носилки, которые водружали на коляску. Маленькое тельце в чёрно-серо-бордовом окровавленном платье принадлежало моей сестре.

— Возможно, здесь есть выжившие родственники. Если бы они согласились…

Я отшатнулся от медицинской машины, как от чумы. Выжившие родственники… я, то есть. Но что я смогу сделать? Я ведь даже не знаю, какая у меня группа крови… А если бы и знал — что толку? Скажу, что согласен отдать кровь сестре, доктор достанет иголку, и… нет-нет, здесь это совершенно неуместно, им нужно людей спасать, а не феноменами всякими заниматься.

Нужно подойти… сказать… что? Что я брат? А какая у вас группа крови, брат? Не знаю. Давайте проверим…

Стоп!!! Хватит!!! Я хочу её спасти!!! Но…

…не могу…

— … кровь остановили, но нужна ещё.

— Нельзя везти, нужно ждать следующей машины. У нас ещё есть раненые.

— Много?

— Пока двое. Нужно ждать…

— Лиан… — этот голос раздался во мне как гром, хоть она была далеко и говорила почти шёпотом. Я сорвался с места и бросился к машине скорой. Подбежал, схватил маленькую ручку с пластмассовым колечком, которое мы купили сегодня на рынке, склонился над ней. Я видел только лицо, ниже старался не смотреть. Щёки испачканы, на носу какая-то сажа, царапина возле брови. И нет слёз. Почему-то я понял, что она не выживет, и сейчас я вижу её в последний раз.

— Лиан… мама… — она пыталась что-то спросить, но не смогла. Закрыла глаза. Я сжал руку: думал, что всё, но глаза вновь открылись.

— Я тебя люблю, — прошептал я и прижал её ручку к щеке. К моей сверхпрочной щеке, по которой текли слёзы, смешиваясь с копотью и пылью.

— И я…

— Молодой человек, вы отец? Ваша дочь может умереть, ей срочно нужно…

Я понимал его слова, но забывал сразу же, как только он их произносил. Несколько секунд смотрел на сестру, которая ещё дышала, но глаза её были закрыты. Я проклинал всё на свете и молил богов, чтобы они сохранили ей жизнь. Я видел только её лицо, и смотрел, смотрел, надеясь, что таким образом задержу её здесь чуть дольше. Повернулся к доктору я только тогда, когда он схватил меня за плечо. Вид у меня был как у мёртвого, поэтому доктор воззрился на меня изумлённым взглядом, но всё же спросил.

— Дочь? Ей нужно…

И он надеется. Я ведь здесь, и могу стать рукой, которая вытянет сестрёнку на поверхность. Могу отдать часть своей жизни, чтобы продлить другую. Но как, как ему объяснить, что я хочу отдать ВСЁ, но не могу НИЧЕГО?! Все видят только то, что происходит, голые факты, а о том, что мы при этом думаем, чем руководствуемся — совершенно не знают. Что толку, что я скажу «Хочу, но не могу». Поверят только во второе.

— Молодой человек…

— Хватай, раз, два, три!

— Стойте! Вы же…

— … моя машина? Она была…

— … не беспокойтесь, скорая уже здесь.

— Ваша машина разбилась? Где…

Эхо в голове. Обрывки голосов, бегающие туда-сюда люди… Меня приняли за одного из шофёров, которые были вовлечены в аварию. Кажется, доктора первое время пытались меня удержать и что-то спросить, но я не помню ничего конкретного, только хаос. Хаос и личико моей маленькой сестры. Тогда мне казалось, что они все расплачиваются жизнью за эту мою неуязвимость. Все: Бус, Илин, родители… Если бы я нашёл того, кто придумал этот ужасный перевес, если бы я мог узнать, зачем это всё…

Вечером я вернулся домой. Честно говоря, не помню, как. Наверное, пешком дошёл, а может, и на автобусе… Опомнился я только тогда, когда хлопнула закрывшаяся дверь. Прошёл в комнату, сел на диван и долго сидел, глядя в одну точку. Потом додумался включить телевизор.

Всё было сделано очень оперативно.

— …семнадцать человек погибли, трое были ранеными доставлены в больницу, но все скончались от потери крови…

— Прости!.. — прошептал я и заплакал. Надеялся, что умру, но потом вспомнил, кто я, и закричал. — Ненавижу себя! Ненавижу!!!

Позже я много думал об этом, но от чувства вины отделаться так и не смог. Я виноват уже в том, что родился Лианом, что изначально получил какое-то преимущество в жизни, которое мне эту жизнь перевернуло и сломало, и в том, что я ничего не могу сделать для других. Только для себя.