Лианна Сереброволосая

Сделав лишь по одному выстрелу, кронские стрелки исчезли, и корабль вновь показался вымершим. С палубы захваченного корабля не доносился характерный шум боя, и вообще не было заметно никакого движения. Это показалось девушке странным, и она вопросительно оглянулась на Эльвина. То, что она увидела на палубе «Морского Орла», удивило её ещё больше, чем таинственная тишина на торговце. И Эльвин, и ещё несколько остававшихся на корабле матросов, неподвижно лежали на палубе в различных позах. Они казались мёртвыми, хотя на телах не видно было ран и крови, разве что, небольшие уколы от странных стрел кронцев.

Сердце девушки испуганно вздрогнуло. Неужели стрелы отравлены? Льяна нагнулась и подняла стрелу, оцарапавшую ей шею. Остриё темнело липкой жидкостью с алой каплей крови.

Льяна отшвырнула стрелу и бросилась к Эльвину. И тут впервые почувствовала, что ноги плохо слушаются. Они заплетались и подгибались, а потом и вовсе подломились. Девушка упала на колени и попыталась ползти, пока не ощутила онемение в руках. Она легла на палубу и закрыла глаза, думая, что умирает. Льяна не испытывала страха или сожаления, она не испытывала ничего, кроме тихой радости, что это происходит без мучительной боли, которой она боялась больше всего.

Вскоре девушка услышала какой-то шум. Приоткрыв глаза, увидела, что с кронского корабля спрыгивают и спускаются по переброшенным с борта на борт сходням чужеземные матросы. Они свободно ходили по палубе, переступая через неподвижные тела, смеялись и переговаривались на искажённом ассветском языке.

Возле девушки остановился один чужак. Затем он подозвал товарищей, и вскоре возле Льяны собралась целая толпа. Они с любопытством рассматривали её, лапали и переворачивали. Льяна никак не могла ответить на их бесцеремонность, разве что словами, поэтому в сердцах обозвала наглецов всеми вритландскими ругательствами, какие знала. Но непонятное бормотание девушки лишь забавляло чужаков, и они от души веселились. Затем один поднял её, небрежно перекинул через плечо, словно тряпичную куклу, и понёс на свой корабль.

Оказавшись на борту торговца, Льяна увидела ту же картину: её товарищи валялись без чувств по всему кораблю, а кронские матросы стаскивали их в одну кучу, заковывали в цепи и спускали в трюм. Только теперь несчастная поняла, что они попали в ловушку, и пожалела, что не убила ни одного врага.

Девушку показали нескольким господам важного вида, стоявшим на крыше надстройки и наблюдавшим за происходящим, а затем отнесли в какую-то тёмную каморку, бросили на набитый морской травой тюфяк и заперли на ключ. В комнатке не было окон, и свет проникал через узкие щели между неплотно пригнанными досками стены. Не имея возможности даже пошевелиться, Льяна наблюдала, как медленно меркнет свет в щелях, переходя в глубокий вечер, а затем в ночь. Постепенно веки её отяжелели, опустились, закрывая усталые глаза, и она уснула.

– 4 –

Проснулась Льяна от тупой ноющей боли, охватившей всё тело, отходящее от действия парализующего яда. Она лежала в темноте, страдая от боли и страха перед неизвестностью. Что с ней сделают эти мерзкие кронцы? В лучшем случае наденут рабский ошейник и продадут на рынке, в худшем – повесят, как пирата. А может, её возьмет в наложницы кто-то из этих важных господ? Ни одна из перспектив не радовала девушку, все были противны её характеру и шли в разрез с желаниями. Но выбирать не ей, и какую судьбу уготовили боги, она скоро узнает.

Вскоре тело полностью освободилось от действия яда и Льяна устроилась поудобнее на жалком ложе. К счастью, тюфяк оказался достаточно толстым, и лежать на нём было удобно, а мягкое покачивание, плеск далёких волн о борта и поскрипывание снастей усыпляли.

Разбудил её скрип двери. Зажмурившись от ударивших в лицо солнечных лучей, увидела сквозь густые ресницы силуэт кронца, ставившего у порога кувшин и тарелку. Когда дверь закрылась, Льяна поднялась и подтянула то и другое. В кувшине плескалась чистая вода, а на тарелке лежали хлеб, сыр и кусок рыбы. Льяна, хоть и не чувствовала голода, но съела всё, запив завтрак водой. Затем умылась и, как могла, привела себя в порядок. Поставив пустую посуду на место, вновь легла, углубившись в размышления.

Её не посадили в трюм вместе с остальными пленными, хотя, наверное, догадались, что на корабле она находилась не по принуждению. Не заковали в цепи, по-видимому, не опасаясь. Чужаки ничего о ней не знали и не догадывались о её возможностях, и это оказалось на руку девушке. Значит, не стоит в будущем посвящать их в эту тайну. Лучше прикинуться кроткой овечкой, простушкой, игрой судьбы и волею богов заброшенной на корабль корсаров.