Лярва

Шалаш с ужасом воззрился на Дуплета и более не мог уже вымолвить ни слова.

Дуплет перехватил его взгляд, вдруг свернул к обочине и остановил машину. Заглушив двигатель, он посмотрел вдоль дороги назад и вперёд и убедился, что она вполне пустынна. Ни одного человека, ни одного автомобиля не было видно по всем сторонам света: они были вдвоём и без свидетелей. Сравнялся полдень, и яркое красками, ласкающее лёгким ветерком, чудесной погодой и тёплым солнцем бабье лето никак не соответствовало всё омрачавшемуся характеру беседы. У Шалаша во всех членах появилась приметная глазом дрожь, вызванная не то усталостью от долгого сидения, не то чувством голода. Дуплет же был мрачен, как никогда серьёзен и напряжён, словно готовился к чему-то. Ему оставалось рассказать совсем немного. Прежде чем снова взять слово, он открыл ящик на приборной панели и зачем-то в очередной раз заглянул в его недра. Шалаш, который со своего места не мог эти недра видеть, наблюдал за его действиями равнодушно и рассеянно. А Дуплет, повернувшись к соседу всем корпусом, растянув губы в кривой улыбке и уже не убирая её с лица, заговорил снова: