Либер Хаотика: Нургл

Когда зачумлённые повозки и фургоны вплотную подъезжают к своей цели, ничего не подозревающей деревне, или спящему городу, демоны начинают готовить свой разрушительный поход. Чтобы утолить крайний цинизм юмора Нургла и увеличить чувство страха у своих потенциальных жертв, представление (или карнавал), наравне с кульминацией имеет и свою прелюдию. В данном случае, кульминацией является Танец Смерти, который проводится в ночь перед штурмом, когда демоны Нургла, выделывая кульбиты, трижды обходят деревню или город.

Танец начинается, когда на небе появляется луна, тогда демоны приходят в движение, торжественно шествуя по полям и холмам, запевая вразнобой. Когда процессия проходит рядом с домами, стоящими на отшибе, напуганные собаки и домашний скот поднимают ужасный шум, добавляя своё гавканье и рёв к набирающей силу песне. Ночь продолжается, первый круг завершён, и безумствование орды начинает расти. Пение становится пронзительным, а танец всё более и более исступлённым. Когда танцующие начинают третий круг, они теряют себя в неистовстве пения, смеха и безумия, в котором они выкрикивают описания всех тех ужасных вещей, которые они намерены претворить грядущим утром.

Когда танец близок к своему завершению, ночной воздух доносит шум в дома жителей города, где те, что были разбужены кошмарной мелодией, настолько напуганы, что не могут двинуться в своих постелях; а те, кто ещё спят, видят странные тревожащие сны. Животные безумствуют в своих стойлах или вырываются из загонов, масло свёртывается, а молоко скисает. И, когда кажется, что этот кошмар больше нельзя выдержать, всё внезапно затихает. Третий круг пройден, и песни отчаяния подошли к концу.

Пометки (с. 280):

Сегодня на углу рынка я заметил нищего. Верхняя половина его тела, хотя худая и иссохшая, выглядела довольно здоровой. Но от его талии и дальше он был полностью изуродован. Пусть он и был закутан в ткань, но я мог видеть, что его ноги срослись вместе и представляли собой мешанину нарывов, язв и пустул. Было очевидно, что это причиняло ужасную боль, ибо он громко орал, умоляя тех, кто поспешно проходил мимо него, с прикованным взором, освободить его от этих мучений. Меня захлестнуло огромное чувство сожаления за этого несчастного человека, но я не смог заставить себя остановиться и помочь ему. Моим главным желанием было убраться от него как можно дальше, из страха того, что его часть его несчастья передастся мне.

Пометки (с. 281):

1. Они бредут сквозь наши земли, отвергнутые люди, больные телом и разумом. Карнавалы странствуют, разнося распад и болезни. Я не знаю, плакать ли мне или смеяться.

2. Прошлой ночью я проснулся из-за кошмара, моё сердце билось подобно барабану, а губы дрожали в беспричинном ужасе. Моё тело было покрыто потом, и постельное бельё прилипло ко мне мокрыми лоскутами. Слова из песни, которую я услышал во сне, эхом отдавались в моей голове, подобные воплям какого-то демонического дитя, насмехающегося надо мной и угрожающего мне.

«Мушки, мушки, сожрите его глазки! Старенького Рихтера миленькие глазки!»