Либерализм в России в начале ХХ века

Представляя «центр» либерального движения, земцы-конституционалисты ставили перед собой три взаимосвязанные задачи: во-первых, воздействовать на правительство путем подготовки земских адресов с оппозиционным содержанием; во-вторых, подтолкнуть своих правых коллег на более активные и решительные совместные действия и, наконец, в-третьих, привлечь на свою сторону более широкие круги демократической общественности, убедив их в том, что земская оппозиция имеет реальные шансы получить «долю» власти мирным путем. Финансируя журнал «Освобождение», оказывая самое непосредственное влияние на выработку его курса, участвуя в распространении легальной и нелегальной пропагандистской литературы, занимая активную позицию в органах земского самоуправления, земцы-конституционалисты рассчитывали на то, что им рано или поздно удастся убедить правительство в необходимости проведения реформ. Следуя девизу «надо бить в одно и то же место, пока не пробьем», земцы-конституционалисты затрачивали массу времени и сил в надежде убедить власть изменить свою политику, развернуться наконец «лицом» к представителям местного самоуправления, прислушаться к их голосу. Однако «пробить» скорлупу бюрократического режима земцам-конституционалистам не удавалось. Чтобы поспеть за все ускоряющимся биением пульса общественного мнения, земцам-конституционалистам приходилось, как было показано выше, повышать градус своих программных требований.

В отличие от земцев-конституционалистов, их коллеги-освобожденцы гораздо быстрее расстались с иллюзией о возможности мирной трансформации самодержавия. Разделяя в своей массе идеи «народоправства», они настаивали на созыве Учредительного собрания, которое должно было выработать и принять конституцию. Освобожденцы в принципе не отрицали и возможности политической революции «снизу», выражая готовность оказать поддержку массовому демократическому движению. Отсюда проистекала их тактическая линия на совместные действия с левыми радикальными политическими партиями и организациями.

Как видим, разные идеологические представления трех сегментов русского либерализма предопределили и их тактические линии поведения. Учитывая, что в историографии эта тема в той или иной степени уже получила свое отражение, обращу внимание на содержательную составляющую этих тактик в переломные моменты истории русского либерализма начала ХХ в.

Наиболее зримо разнообразие либеральных тактик проявилось в период русско-японской войны. Так, общая установка членов кружка «Беседа» сводилась к следующему: «война обязывает общественных деятелей по возможности не причинять затруднений правительству в его внешней борьбе, но вместе с тем не освобождает их от обязанности отстаивать права общественных учреждений против возможных на них посягательств». Из этой посылки следовал вывод: «Тактика в течение войны должна быть не наступательная, а оборонительная, иначе говоря, не следует брать на себя инициативу новых реформ, но во всех вопросах, возбужденных и поставленных на очередь, общественное мнение должно высказываться столь же определенно и решительно, как и до войны»94. По мнению «собеседников», адреса земских собраний должны быть «без раболепных и монархических выражений», а сама деятельность земств ориентирована на участие в помощи раненым и семьям убитых, на сбор средств на нужды армии и флота. Выступая в качестве конструктивной силы, желавшей победы России в русско-японской войне, «собеседники», несколько приглушив свои оппозиционные выступления, в принципе не собирались отказываться от прежних своих требований в адрес правительства.

Что касается земцев-конституционалистов, то они в большей степени, чем «собеседники», настаивали на выработке определенной тактики по отношению к власти. Еще до начала объявления военных действий лидеры земцев-конституционалистов подчеркивали, что война может окончательно подорвать доверие общества к правительству. «Выйти из созданных нашим правительством опасностей, – писал кн. Петр Долгоруков, – Россия может, только изменив механизм своей государственной машины, добившись такого положения дел… когда волею страны во главе ее будут поставлены лучшие люди ума и таланта, которым можно будет безопасно вверять руководство политикой в опасные и критические периоды государственной жизни». Война с Японией, считал Долгоруков, «не соответствует интересам России, не отвечает силам и способностям русского народа. И русское общество должно ясно понять это, общественное мнение должно это громко и во всеуслышание высказать. Признак бессмысленной войны с Японией должен послужить для этого поводом и фактическим осязательным доказательством»95. Примерно такой же позиции накануне войны придерживался и П. Н. Милюков. В статье «Изолгались», опубликованной в «Освобождении», он писал: «Никто русскому царю больше не поверит. Макбет убил сон, а русское самодержавие убило веру в себя и в официальную Россию»96.