Либерализм

Чтобы создать правильную концепцию общественной значимости расточительного потребления, прежде всего необходимо понять, что понятие роскоши относительно. Роскошь – это образ жизни, резко контрастирующий с образом жизни огромной массы современников. Поэтому роскошь – понятие историческое. Многие вещи, которые сегодня воспринимаются как предметы первой необходимости, когда-то считались роскошью. Когда византийская аристократка, вышедшая замуж за венецианского дожа, во время еды пользовалась не пальцами, а золотым приспособлением, которое можно назвать предшественником знакомой нам сегодня вилки, венецианцы смотрели на это как на нечестивую роскошь, и когда ее поразила ужасная болезнь, они посчитали это лишь справедливым воздаянием, они видели в этом вполне заслуженную Божью кару за столь противоестественную экстравагантность. Два или три поколения назад даже в Англии ванная в доме считалась роскошью. Сегодня ванная имеется в доме каждого более или менее квалифицированного рабочего. Тридцать пять лет назад не было автомобилей; двадцать лет назад обладание таким средством передвижения означало ведение особо роскошного образа жизни; сегодня в Соединенных Штатах даже рабочий имеет собственный «форд». Таково направление экономической истории. Роскошь сегодня – это предмет первой необходимости завтра. Любое новшество появляется на свет в виде роскоши небольшого количества богатых людей, с тем чтобы спустя какое-то время стать предметом первой необходимости, всеми принимаемым как должное. Потребление предметов роскоши дает промышленности стимул открывать и создавать новые продукты. Это один из динамических факторов нашей экономики. Ему мы обязаны постоянными нововведениями, постепенно повышающими уровень жизни всех слоев населения.

Большинство из нас не испытывает никакой симпатии к богатому бездельнику, который, не работая, прожигает жизнь в развлечениях. Но даже у него есть своя функция в жизни общественного организма. Он показывает пример роскоши, которая пробуждает в сознании большинства новые потребности и ориентирует производство на их удовлетворение. Было время, когда только богачи могли позволить себе роскошь путешествий по заграницам. Шиллер[22] никогда не видел швейцарских гор, воспетых им в «Вильгельме Телле», хотя они граничили с его родной Швабией. Гёте не видел ни Парижа, ни Вены, ни Лондона. Сегодня путешествуют уже сотни тысяч людей, а скоро будут путешествовать миллионы.

6. Частная собственность и этика

Демонстрируя общественную функцию и необходимость частной собственности на средства производства и сопутствующего ей неравенства в распределении дохода и богатства, мы в то же время доказываем этическую оправданность частной собственности и основанного на ней капиталистического общественного порядка.

Нравственность заключается во внимании к необходимым условиям общественного существования, соблюдение которых должно требоваться от каждого члена общества. Человек, живущий в изоляции, не должен следовать каким-либо нравственным правилам. Когда он делает то, что считает выгодным, ему нет нужды испытывать какие-либо сомнения, ибо он не должен думать о том, не нанес ли он тем самым вреда окружающим. Но как член общества, что бы человек ни делал, он должен принимать в расчет не только собственную непосредственную выгоду, но и необходимость в каждом действии укреплять общество в целом, ибо жизнь индивида в обществе возможна только благодаря общественному сотрудничеству, и если разрушить общественную организацию жизни и общества, то каждому индивиду будет причинен существенный ущерб. Требуя от индивида, чтобы он во всех своих действиях принимал в расчет общество, чтобы он отказывался от действий, которые, будучи выгодными ему, вредны для общественной жизни, общество не требует от него жертвовать своими интересами ради интересов других. Требуемая от него жертва условна: отказаться от немедленного и относительного преимущества в обмен на гораздо большую конечную выгоду. Непрерывное существование общества как объединения людей, работающих в сотрудничестве друг с другом и разделяющих общий образ жизни, – в интересах каждого индивида. Тот, кто отказывается от моментальной выгоды для того, чтобы не подвергать опасности существование общества, жертвует меньшим ради большего.

Смысл этой заботы об общественном интересе часто понимался неверно. Некоторые считали, что его этическая ценность заключается в самом факте жертвы, в отказе от немедленного удовлетворения. Они отказывались понимать, что этически ценным является не жертва, а цель, которой она служит, и настаивали на приписывании этической ценности жертве, самоотречению как таковому и только ради него самого. Но жертвенность нравственна только тогда, когда служит нравственной цели. Есть большая разница между человеком, который рискует своей жизнью и собственностью ради доброго дела, и человеком, который жертвует ими, не принося этим какой-либо пользы обществу.