Либеральный Апокалипсис

— Стой! — Марьяша рванулась к ней. — Котэ не тронь!

Сейлор растерялась, не зная, что делать. Кажется, придуманный ею план рушился.

— Котэ не тронь, я сказала!

В голосе Марьяши звенел такой металл, что боязно делалась — одно неверное движение, и порежешься.

— Не больно-то и хотелось! — Сейлор отшвырнула кота в сторону.

Котяра присел на все четыре и тут же шмыгнул под шкаф. А мы остались стоять, таращась друг на друга.

С минуту в комнате висела тишина. Потом Сейлор махнула рукой на дверь в спальню:

— Пошли туда!

Едва зашли, зашептала ожесточенно:

— И что теперь делать? Как ее запугать, если кота не трогать? Ее же запугать нужно сначала, чтоб не артачилась!

— По-моему, она и так чуть не обделалась, — неуверенно ввернул я.

— Да, ты не знаешь, какая она упертая! Просто так нипочем не согласится… — Сейлор вздохнула.

И предложила: — Тогда резануть ее немножко? Может, она крови боится?

Идея мне не понравилась. Но чтобы возражать, требовалось придумать что-нибудь взамен. И тут меня осенило:

— Книги! У нее там полный шкаф бумажного хлама!

— И что?

Девчонки не поняли. Ох и тормозят они иногда. Ничего не поделаешь — тендерные особенности строения мозга, так, что ли, это называется? Пришлось разжевывать:

— Какой нормальный человек будет держать у себя в квартире бумажные книги? Да еще столько! Она их коллекционирует, это же ясно! А если коллекционирует, значит, дорогие.

— Юсси, ты такой умный! — восхитилась Марьяша.

А Сейлор и говорить ничего не стала. Метнулась в комнату, распахнула стеклянную дверцу шкафа, сдернула на пол целую полку, схватила первую попавшуюся книженцию — хрясь пополам! Тут и мы подоспели. Хрясь, хрясь, хрясь — две минуты, и пол под ногами был устлан макулатурой. Кураторша мычала, дергалась, чуть стул не переворачивала. Проняло, правильно я сообразил.

— Ладно, хватит пока, — подняла руку Сейлор. И повернулась к кураторше: — А теперь слушайте внимательно. Мы не грабители, мы пришли не за вашими цацками и деньгами.

Она сделала эффектную паузу, как в кино. Кураторша внимала каждому ее слову.

— Мы пришли попросить, чтобы вы написали характеристику одной девочке, выпускнице. Хорошую характеристику. Это ведь не трудно, правда?

Кураторша помедлила. Кивнула неуверенно.

— Вот и замечательно. Пишите.

Марьяша схватила лежавший на столе айпад, бросила его на колени женщины, освободила ей руки по локоть.

— Пишите, — продолжала командовать Сейлор. — Характеристика на Светлану Мастайкину Натальевну.

Коснувшиеся было сенсор-экрана пальцы кураторши замерли. Сейлор нахмурилась:

— Что-то не так?

Протянула руку к шкафу, и на пол посыпались книги со второй полки. Кураторша быстро-быстро затрясла головой и принялась печатать.

Через пять минут характеристика была готова. Отличная характеристика, от такой и я бы в свое время не отказался.

Едва письмо ушло на сервер гороно, Сейлор отобрала айпад, уселась на груду недорванных книг — ожидать подтверждения. Сколько придется ждать, не знал никто из нас. Я подошел к шкафу, начал читать надписи на корешках. Марьяша наведалась на кухню, принесла пачку молока для себя и минералку для нас.

Однако подтверждение пришло неожиданно быстро.

— Есть! — радостно подскочила Сейлор, так что кот, попытавшийся было выползти из-под шкафа, мигом задвинулся обратно.

— Готово? — уточнил я. — Можем уходить?

Девчонки уставились на меня, как будто впервые увидели.

— Юсси, ты чего тупишь? — наконец произнесла Марьяша. — Она аннулирует характеристику, как только ее развяжут.

— А как же?..

Я растерялся. И ведь в самом деле аннулирует! Как это мне раньше в голову не пришло? Казалось, такой хороший план. А на поверку…

— Доставай айфон, — распорядилась Сейлор.

— Зачем?

— Кино будешь снимать для Каспера. Ты ж ему обещал эксклюзив.

В третий раз щелкнула ножом и медленно пошла к кураторше. Та замерла. Не то что мычать и трепыхаться, но и дышать не решалась.

Но это ее не спасло. Сейлор схватила за отвороты блузы, рванула их в стороны, обнажив бледный впалый живот женщины, дряблую грудь в бежевом бюстгальтере. Поводила ножичком, словно примеряясь… И резко всадила его чуть выше пупка.

Снаффом в наше время никого не удивишь. Я столько его переглядел, всякого-разного! Но самому снимать не приходилось ни разу. И видеть вживую, как убивают человека, не приходилось.

Сейлор била четко и коротко, не замахиваясь. Просто колола — в живот, в грудь, в шею. Но острый клинок входил глубоко, почти по самую рукоять. Снова, и снова, и снова. Долго. Бесконечно долго. Сначала кураторша мычала и дергалась, мотала головой, рыдала. Потом только вздрагивала и постанывала. Потом замолкла, грузно обвисла на веревках. Кровь стекала ручейками по коже, очень скоро переставшей быть белой, по юбке, по колготам, собиралась в большую блестящую лужу под стулом, цеплялась за подошвы берцев, рубчатыми следами мазала линолеум в комнате. А самое отвратительное — человек воняет, когда его убивают. И не только кровью. Все же снимать оказалось легче, чем просто наблюдать. Сосредотачиваешься на ракурсе, на экспозиции и будто отстраняешься от происходящего. Если бы не это, блеванул бы наверное.