Либеральный Апокалипсис

— Идиот. Они не будут разговаривать.

— У меня всегда получалось, — сообщил Кен скромно.

Феерический идиот.

— Засунь в задницу свое чувство вины! — прорычал я сквозь зубы. — Даже если ты меня застучал, как это сделала Джейн! Мне наплевать сейчас, и потом будет наплевать! Будь здесь Джейн, я увез бы и ее.

— Да перестань ты, — сказал Кен. — Неужели тебе непонятно?.. Витька, не заставляй меня нести пафосную фигню! Ну… Если я сейчас убегу, значит, признаю себя пиндосом! А я не для того уволился через окно. И ребята не дали мне разбиться! Я больше не мог оставаться с пиндосами, вот и прыгнул. Это мой город. Это моя страна. Мне тут некого бояться.

— Пафосная фигня, — согласился я. И ляпнул первое, что пришло в голову: — При Дональде такой фигни не было!

— Вот это уже мне решать, — сказал Кен. — Я Кеннет Маклелланд из клана Маклелландов. Остаться должен только один.

И тут я их увидел.

Три «цитруса» встали в конце улицы, перегородив ее. Из машин лениво выбралось человек десять, часть осталась на месте, а остальные не спеша двинулись в нашу сторону.

И почти сразу замельтешило вдалеке позади. Толпа. Ну, правильно, с той стороны удобнее дойти переулками. Там асфальт ужасный, машины приползут нескоро. А мне терять нечего, там я и проскочу: больше газу — меньше ям.

— Давай! — крикнул Кен.

Не знаю, чего ему было надо, но я — дал.

Я пробил с локтя в челюсть и схватил падающее тело на руки. Миссис Пападакис тоже не подкачала. В одно движение она сложила переднее сиденье вместе с Ритой. Раздался громкий стук — это Рита треснулась лбом о переднюю панель.

Я воткнул Кена головой вперед на колени Пападакисам, откинул Риту на место и бросился за руль.

Топнул по газам и крутанул баранку до упора.

Улица была узковата, и я схватился за ручник, чтобы забросить с его помощью корму. Руль я доворачивал одной левой и просто не успел как следует зажать его в мертвой точке. Поэтому мне не выбило палец, когда замечательный усилитель российского производства внезапно сделал «право на борт».

Нас швырнуло на тротуар. Удар в переднюю подвеску был такой — удивительно, как мы ее там не оставили. Потом оказалось, с колес отлетели балансировочные грузики… Рита снова врезалась лбом в панель, хорошо, не носом. Сзади визжали дети. Думать было некогда. Распахав чудесный газон Пападакисов, желтый «цитрус» прямо по тротуару рванул на толпу.

Уже смеркалось, и я врубил дальний свет, чтобы было страшнее.

В зеркалах полыхнуло: за нами шла погоня.

Оставалось выяснить, у кого дури больше.

Одно я знал точно: если останемся живы, «цитрус» свой — убью кувалдой.

Это было время, когда весь мир принадлежал нам, и будущее зависело только от нас. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: это была молодость.

Кен очень хотел изменить мир к лучшему. Хотя бы в рамках одной компании. Ему казалось, он слишком много времени отдал ей и вообще автопрому, чтобы искать себя в другой области. Какая разница, где бороться с идиотизмом?

Вот он и занимается долбаной эффективностью по сей день.

Джейн тоже некуда было деваться. Она не построила культовый автомобиль, но стала вице-президентом, как и хотела. За то, что вся подноготная любой тачки — открытая книга для покупателя, и никакой инженерный ляп не удастся больше списать на условных «китайцев», благодарите ее.

А я от рождения узкий специалист. Я рисую, вообще-то.

Чуть не забыл: Дик Пападакис меня обманул. Он не стал боссом, как поклялся когда-то. Он актер.

Директор завода сейчас некто Пенелопа Яковлева. Железной рукой проводит в жизнь линию штаб-квартиры. Выше знамя соревнования, и все такое. Народ ругается. Зато на совещания по эффективности можно не ходить. Выдумал чего — готовь презентацию, иди в конференц-зал и защищай свою идею, прямо как диссер, при всем честном народе. А желающие могут тебе объяснить, что ты дурак. Это на заводе любимое развлечение, из-за него весь русский стафф перессорился, и уже дошло до мордобоя.

Работяги говорят, при «папе Джо» такой фигни не было.

Кирилл Бенедиктов. Годзилла и Хабермас

Посвящается ТА

1.

Осколки закаленного стекла хрустели под ногами Микаэля Липмана. Стекло было повсюду. Миллионы маленьких кругляшков с гладкими краями, о которые невозможно порезаться, лежали на мостовых Сити не тающим градом. Еще несколько часов назад они были окнами хрустальных башен, отражавшими золотое закатное солнце.

Теперь, в сумерках, небоскребы Сити выглядели декорацией фильма-катастрофы с хорошим бюджетом. В гладких голубоватых стенах зияли рваные раны. Кое-где из этих отверстий высовывались оборванные пучки черных проводов или перекрученные прутья арматуры. Крайне непристойное зрелище, на взгляд Липмана, крайне.

Позади с мерзким скрежетом давили осколки разбитых окон тяжелые армейские ботинки двух его спутников. Военная полиция, бессмысленное обременение. Ни воров, ни грабителей, ни обкурившихся юнцов нет на десять миль в округе, разбежались, как зайцы. Слепому ясно, что где-то рядом Годзилла. А чем смогут помочь при встрече с Годзиллой два накачанных амбала с короткоствольными автоматами?