Либерия

— В традиционной африканской семье женщина содержит мужчину, а не наоборот! — сказал достопочтенный Корома с улыбкой. — Женщина работает в поле, носит из джунглей дрова и разводит огонь под котлом, в котором варит рис для своего мужчины.

— А что делает мужчина?

— Мужчина делает детей, — ответил Корома-младший. — Чтобы они помогали женщине. Чем больше детей, тем больше у нее помощников.

— Бигини! Тебе нужно жениться на либерийской женщине... — завел свою любимую песню Омар.

— Я еще не готов к семейной жизни, — перебил я его.

— Когда вернемся в Монровию, я приведу тебе свою сестру, — сказал Омар, хлопая меня по плечу. — Когда ее увидишь, с крыльца упадешь. Точно тебе говорю! Сразу влюбишься по уши — настолько она красивая. К тому же еще и образованная — в школу ходит, читать умеет...

В этот момент мы наехали на здоровенный корень, растянувшийся поперек дороги. Корома-младший не заметил его, поскольку вел машину, повернувшись к нам лицом и смеясь над рассуждениями Омара. Нас тряхнуло так сильно, что я ударился головой о потолок. Корома-младший резко затормозил; машина съехала с дороги, и мы остановились, окутанные облаком красной пыли, которая медленно оседала на дорогу в горячем безветренном воздухе. Гена громко засопел и заворочался на переднем сиденье, дважды громко чихнул, сотрясаясь всем телом, и проснулся.

В наступившей тишине послышалось журчание воды, и сквозь рассеивавшуюся пыль и переплетения лиан мы увидели где-то внизу бодрый ручеек, со звонким плеском прыгающий по камням в расщелине, которая начиналась в нескольких сантиметрах от передних колес нашей машины.

— Женя, а спроси их, в этой речке крокодилы водятся? — сказал Гена, щелкнув зажигалкой.

— Не знаю, — ответил Омар. — Может быть, и водятся...

— А черепахи? — спросил Гена.

— Черепахи — вряд ли, — ответил Омар.

— А дельфины? — спросил Гена, выдыхая дым через нос.

— Нет, дельфины водятся только в море, — улыбнулся Омар.

— А может, в этой речке акулы водятся? — продолжал спрашивать Гена.

— Акул здесь тоже нет.

— А кальмары? — не унимался Гена.

— Нет, — ответил Омар с плохо скрываемым раздражением.

— А чудо-юдо-рыба-кит? — спросил Гена, ухмыляясь.

— Хорошая шутка, — сказал я. — Но это не переводится.

— Ну, попробуй как-нибудь перевести.

— Это не переводится!

— А ты попробуй, — сказал Гена и уставился на меня с рыбьим выражением лица.

Я молча смотрел на него. Все остальные глядели на нас.

Прохладные струи воды громко плескались где-то внизу, с разбегу ударяясь о гладкие, древние камни и разлетаясь в разные стороны веером звонких сверкающих брызг.

— Раз уж мы все равно остановились, — прервал тишину достопочтенный Корома, выходя из машины, — то это самое подходящее время, чтобы помочиться... Вообще-то, друзья, нам надо поторапливаться, а то не успеем вернуться до темноты. В этих местах завелась какая-то бешеная горилла. Она нападает на проезжающие мимо автомобили, калечит людей. Местные волнуются. Я слышал, что президент собирается направить сюда армейские подразделения, чтобы они поймали эту тварь. Только как они будут это делать, в джунглях-то? По деревьям за ней лазить, что ли? Огнестрельного оружия-то у них нет...

*******

Поселок Бонг Майнс выглядел так, как будто здесь только что закончилась бомбежка. От "маленькой Германии" остались только почерневшие бетонные скелеты. На обглоданных временем останках изящных крылечек и уютных беседок сохли постиранные лохмотья; из пустых глазниц изувеченных зданий осторожно выглядывали полуголые дети.

Мы проскочили поселок, не останавливаясь, и поехали вперед по узкой извилистой дороге, которая вилась среди густых тропических зарослей. По бортам машины замолотили кусты, лианы, ветки деревьев. Мохаммеды поспешно подняли стекла. Гена все никак не мог отойти ото сна, он непрерывно зевал, потягивался и тер глаза, прикуривая очередную сигарету.

— Ты бы лучше закрыл окно, — сказал Гене достопочтенный Корома, торопливо вращая ручку на своей двери.

— Ага, сейчас, только докурю, — беспечно ответил Гена и сделал глубокую затяжку.

В этот момент здоровенная ветка с размаху саданула Гену по лицу, выбив сигарету у него изо рта. По салону машины заметались искры, табак и клочки сигаретной бумаги. Мохаммеды стали с возмущенными криками отмахиваться от искр. Гена торопливо поднял стекло, стирая кровь с разодранной губы.

— Глупый мальчишка! — пробормотал себе под нос достопочтенный Корома. — Так можно и глаза лишиться...

Внезапно джунгли расступились, и перед нами выросло грандиозное металлическое сооружение. Высотой с пятиэтажный дом, оно состояло из массивных железных балок и переплетенных между собой труб, тяжелых изломанных лестниц и цельнолитых перегородок, гигантских зубчатых колес, маховиков и цилиндров.

Этот темный монстр производил впечатление одновременно зловещее и нелепое. Со своими симметричными очертаниями и суровым видом он казался неуместным в окружающем его шумном вечнозеленом хаосе — как надгробная плита, установленная посреди веселой людной ярмарки в качестве чьей-то неудачной шутки.